«Страсбург, 17 фрюктидора V года
Генерал-аншеф
гражданину Бартелеми
Уверен, вы помните, что в ходе моей недавней поездки в Баль я докладывал вам, как при форсировании Рейна нами был захвачен фургон генерала Клинглина, в котором мы обнаружили порядка 200—300 писем из его корреспонденции… Сейчас занимаются их дешифровкой, что отнимает массу времени… Я принял решение не придавать огласке это дело, имея в виду, что, во-первых, заключив мир, республика оказалась вне опасности и, во-вторых, эти документы могли бы послужить доказательством против весьма ограниченного круга лиц, так как в них не было указано ни одного имени…
Однако, видя, что во главе партий в настоящее время стоят люди, которые могут нанести вред нашей стране, а ими руководит человек высокого ранга, наделенный огромными полномочиями, и упомянутая корреспонденция серьезно компрометирует его, наделяя функциями будущего претендента, я счел необходимым вас проинформировать и т.д…»
К сожалению, Моро выбрал неудачный момент, и адресату не суждено было получить это письмо. В ночь с 17 на 18 фрюктидора генерал Ожеро с 12 000 солдат окружил советы, аннулировал выборы в 49 департаментах, восстановил революционные законы и без суда и следствия объявил о высылке в Кайенну директора Карно, директора Бартелеми и еще 53 депутатов, включая Пишегрю, Порталиса, Буасси д' Англа и многочисленных роялистов. Все они были арестованы преторианцами Бонапарта, услужливо предоставленными в распоряжение Директории главнокомандующим Итальянской армией. Арестованные были отправлены на так называемую «сухую гильотину» — в каторжную тюрьму Синнамари, расположенную в 100 км от Кайенны.
20 фрюктидора письмо Моро к Бартелеми распечатал Баррас, который, прочитав, решил наказать Моро за «позднее предупреждение властей, за выбор предателя в качестве доверенного лица и за непоздравление спасителей родины в связи с провалившимся переворотом». Свои поздравления, кстати, прислали Бонапарт и Гош, вскоре погибший при невыясненных обстоятельствах (герцогиня д'Абрантес в своих мемуарах утверждала, что его отравили за то, что он якобы растратил 800 000 франков из армейской казны, а тот, в свою защиту, намеревался опубликовать документы, изобличающие Барраса).
Моро вызвали в Париж для объяснений по делу Клинглина. Покидая армию 23 фрюктидора, генерал обратился к ней с воззванием, в котором, в частности, говорилось: «совершенно очевидно, что Пишегрю предал интересы и доверие всей Франции…»
На вопрос директоров, почему он так долго не информировал правительство о бумагах Клинглина, Моро ответил: «Уверяю вас, мне было трудно поверить в то, что человек, столько сделавший во имя родины и не имевший никаких причин ее предавать, мог совершить такой поступок».
Эрнест Доде в своей книге «Ссылка и смерть генерала Моро» утверждает, что в своем письме к Бартелеми Моро намеренно изменил дату, которая на самом деле была 19-е фрюктидора, а не 17-е, как если бы Моро, узнав 18-го по оптическому телеграфу о перевороте, прилетел на крыльях, чтобы содействовать победе республики. Однако это утверждение, на наш взгляд, не выдерживает критики. Во-первых, Моро находился в Страсбурге в момент переворота, а оптический телеграф между Парижем и Страсбургом был построен в месяце брюмере VI года (ноябрь 1797 г.); во-вторых, если бы Моро узнал о перевороте 18 фрюктидора, то с его стороны было бы абсурдом писать письмо человеку, низложенному в результате coup d'etat, и, в- третьих, Моро всегда утверждал, что письмо было написано им 17 фрюктидора, а не 19-го, и что только «небрежное написание цифры 7 дало почву для этой ошибки».
Впрочем, сами власть имущие подтверждают дату 17 фрюктидора в письме, адресованном генералу Гошу:
«Исполнительная Директория гражданину Гошу, генерал-аншефу Самбро-Маасской и Рейнско-Мозельской армии Гражданин генерал,
Исполнительная Директория направляет вам письмо от 17-го числа сего месяца, написанное генералом Моро и адресованное гражданину Бартелеми. Из сего вы узнаете, что зашифрованная корреспонденция чрезвычайной важности находится у генерала Моро и что к ней имели доступ генералы Дезе и Рейнье, а также адъютант генерала Моро, имя которого не сообщается, и офицер секретной части, имя которого также не разглашается. Об этом факте известно только вышепоименованным лицам».
Далее, директоры просят Гоша собрать все бумаги, относящиеся к этому делу, и срочно направить их в Париж. Одновременно ему приказано арестовать командира бригады Бадонвиля (этот генерал служил под командованием Пишегрю в 1795 г. и серьезно скомпрометировал себя связями с братьями короля).