Теперь Эрик Ягер понял, почему между Хохфлигером и Трудой не было ни малейшего сходства.
Дверь открылась, и вошла довольно высокая бодрая старая дама с тщательно уложенными седыми волосами. Лицо у нее было морщинистое, она прихрамывала, но двигалась быстро и энергично.
Сколько же ей лет? – подумал Ягер. Семьдесят? Восемьдесят? Или еще больше? Трудно сказать. Шею ее обвивала нитка жемчуга, судя по окружающей роскошной обстановке натурального.
Ягер поспешно выбрался из глубин своего кресла с твердым намерением больше не садиться.
– Моя теща, – представил Алекс Хохфлигер. Он сказал это с оттенком гордости, чем произвел на Ягера приятное впечатление.
Она протянула ему худощавую ухоженную руку. Красавицей она, безусловно, никогда не была – фигура несколько угловатая, рот слишком большой и подбородок чересчур твердый. Но в ней чувствовалось то, чего не выразишь словами, хотя в жизни это имеет решающее значение: личность.
Старая дама подошла к изящному стулу с довольно высокой спинкой, который, наверное, специально для нее стоял возле бара, и сделала Алексу знак рукой.
– Дай мне, пожалуйста, стакан минеральной воды.
Потом она непринужденно обернулась к Эрику Ягеру, и тот сразу понял: надо быть начеку, чтобы другая сторона не перехватила инициативу.
И еще он понял, что Хохфлигер, сказав у Заячьего пруда, что его теща, оставшаяся дома одна, очень нервничает, мягко выражаясь, преувеличил.
– Догадываюсь, что произошло несчастье. В чем же все-таки дело? – спросила она тоном, не допускающим уклончивого ответа.
– Главный инспектор Ягер хотел бы задать несколько вопросов относительно Криса Бергмана, – ответил ей зять, – а вы, мама, знаете его лучше, чем кто бы то ни было.
Она взглянула на него с досадой.
– Я бы попросила господ не обращаться со мной как с маленьким ребенком. Прежде чем отвечать на вопросы, я, мне кажется, имею право знать, что произошло.
– Боюсь, известие вас взволнует, мама, – успокаивающе сказал Алекс.
– Я в своей жизни пережила достаточно, чтобы не впадать сразу же в панику, – отрезала она. – Юноша попал в аварию на своем ужасном мотоцикле?
Эрик Ягер поспешил вмешаться и взять инициативу в свои руки.
– Видите ли, мефрау, мы пока точно не знаем, что произошло.
Она испытующе посмотрела не него.
– Но дело, очевидно, достаточно ясное, коль скоро шеф отдела по расследованию убийств пришел сюда задавать вопросы. Я вас хорошо знаю. Последние годы ваша фотография не раз появлялась в газетах.
Она задела его больное место. Эрик Ягер вспомнил омерзительные газетные снимки, на которых он тупо таращил глаза в объектив фотоаппарата, топчась на месте преступления. Да, вряд ли стоит расценивать слова старой дамы как комплимент.
– Как я уже сказал, пока далеко не ясно, что именно произошло. Возможно, несчастный случай, но только не из-за мотоцикла. Криса убили наповал выстрелом в грудь, потому я сюда и приехал.
Она медленно покачала головой, по всему было видно, что она действительно расстроилась.
– Но почему же, ради бога – почему?
– Не могли бы вы мне рассказать об этом юноше, в частности о его характере?
Он опять повернулся к Хохфлигеру. Тот пожал плечами и налил себе еще. Ягер где-то читал недавно, что хороший коньяк надо пить в умеренных дозах и, разумеется, не в таком темпе, как это делал Алекс Хохфлигер. Может, он по привычке, подумал Ягер.
– Я уже говорил вам, что почти не знал его. Крис помогал нашему садовнику. Вот он-то, верно, сможет сообщить что-нибудь существенное. Мы практически не знаем о нем ничего, даже как он справлялся со своей работой.
– Говори только от своего имени, Алекс, – возразила ему старая дама. – Я лично была с Крисом в некотором контакте, правда в основном по поводу сада. – Она посмотрела Эрику Ягеру прямо в лицо. – Рул слишком стар, чтобы выполнять тяжелую работу один, без помощника. Кроме того, он наш шофер. Зять сам водит машину, но моя дочь и я не умеем. Рул возит нас в «фиате». Шоферские обязанности и работа в нашем большом саду – очень много для одного человека, поэтому мы наняли ему помощника.
– Когда это было?
– В прошлом году, в октябре. Надо было подготовить сад к зиме. С тех пор я не раз толковала с Крисом о розах и других цветах и растениях. Ну и, конечно, о погоде.
– Вам он был симпатичен?
– Вполне. Насколько я могла судить по тем общего характера разговорам, какие мы с ним вели. Но что касается его личной жизни – мне известно только, что его воспитали бабушка с дедушкой, которые умерли один за другим. И я, право же, не знаю, что скрывалось за его внешней привлекательностью.