Когда Таня возвратилась, Марии Андреевны дома не было. Испуганные соседи сообщили, что ее увели какие-то солдаты с винтовками.
— Видать, знали, кто такая Мария Андреевна, потому что кричали на нее да всякими словами обзывали.
— Да как же так? Ведь Мария Андреевна мне родная. Как же я в глаза Михаилу Ивановичу посмотрю? Что делать?
Таня выбежала на улицу. Угол Московской и Приютской как будто ощетинился: и баррикады, и штыки юнкеров. Странно, Таня почему-то не замечала этого, когда бежала с Валюшей. А теперь огляделась, и вдруг стало жутко, почувствовала холод.
Она повернула в сторону Волги. Вооруженные юнкера вели к реке какого-то мужчину. Уж не туда ли и Марию Андреевну? Вдруг — бах-бах!
— Ложись, девчонка!
Стреляли по думе… Стреляли из орудий…
Но Таня, не помня себя, продолжала бежать…
Южину было ясно, что прекратить обстрел думы будет нелегко: разъяренные гибелью своих товарищей артиллеристы не подчинились приказу и решили штурмом взять думу… Особенно возмущал их юнкер-пулеметчик, который вел огонь с колокольни церкви.
За Южиным прислали автомобиль — нужно ехать к пушкарям. Как разговаривать с солдатами, если юнкера не прекращают вести огонь?
— Солдаты! Товарищи! — выкрикнул Южин. — Не забывайте, что там, в думе, сейчас не только враги наши, но и простые обманутые люди. Там дети! Глупые мальчишки-гимназисты! Неужели вы способны открыть по ним огонь? Вы меня знаете. И я говорю вам: не стреляйте! Если это произойдет, я сам пойду туда. Тогда стреляйте в меня.
Артиллеристы знали: этот слов на ветер не бросает.
— Ладно, — сказал усатый фельдфебель, — будь по-твоему. Но если через двадцать минут они не сдадутся, разнесем думу — это я тоже тебе обещаю.
— Что делать? — спросил Марциновский.
— Я пойду туда, в думу, — ответил Южин.
— Вы? Зачем?
— Выведу оттуда людей.
— Но ведь их обстреляют! Им не простят того, что они первыми открыли стрельбу.
— Знаю. Но другого выхода нет.
— Тогда возьмите нас.
Южин шел по Московской. Рядом были старые товарищи — Кирилл Плаксив, Абрам Марциновский.
Михаил Иванович, конечно, вспомнил Москву, университет. Что-то общее было с тем, что происходит сейчас… Правда, сейчас все значительно сложнее. А вот и его дом… Хоть бы одним глазком взглянуть, как они там — Мария, дочка, Таня.
Большевики вошли в думу. Хотя около них суетился какой-то меньшевик и кричал: «Это депутаты. Они неприкосновенны!», Южин понимал, как чешутся руки у юнкеров, обезумевших от злобы и страха.
Чертков, бледный и явно перепуганный, пытался, однако, держаться важно.
— Непрерывное заседание думы продолжается. Слово предоставляется представителю большевиков.
Южин весь вспыхнул от гнева.
— Слушайте, вы, не ломайте комедию! Я предлагаю вам не условия сдачи, а возможность спастись. Оставьте здесь все оружие и немедленно выходите на улицу. Впереди пусть построятся в ряды юнкера и офицеры, а за ними все остальные. Малейшее промедление погубит вас.
Южин смотрел на это сборище и вдруг явственно увидел: прямо на него наведено дуло пистолета.
Мария пыталась было заговорить со своими стражниками,
— Куда вы меня ведете?
— Приказано доставить на пароход.
«Хотят сделать заложницей», — подумала она.
Волга катила свинцовые волны. Судоходство уже прекратилось, но несколько утлых суденышек сиротливо прижимались к причалу.
Там, в городе, перестали стрелять. Было тихо.
— Зачем вести меня на пароход? Ведь вон в городе уже бой кончился.
Мария даже не предполагала, какое впечатление произведет эта фраза на юнкеров.
— А ведь верно, — прохрипел один из солдат. — Тут ее кокнем? Чего возиться.
И вдруг душераздирающий крик:
— Эй, вы, солдатики, бегите скорей! Там большевики за вами гонятся!..
Мария ахнула: да ведь это Таня!
— Спасайтесь! — запыхавшись, кричала она
Мария уже овладела собой.
— Нет уж, приказано, так ведите.
Солдаты совершенно растерялись.
— Да черта ли в ней? Кто она нам? Пошли, братцы, а то верно попадем в переделку.
Мария без сил опустилась на скамейку, и рядом с ней плюхнулась ревущая взахлеб Татьяна.
Южин смотрел на дуло пистолета. И вдруг резко бросил:
— Молодой человек, уберите пистолет. Вы мешаете мне говорить.
На юнкера прикрикнули, и он опустил оружие. Кто-то тихо спросил Южина:
— А можете вы гарантировать нам безопасность?
— Вчера мот бы, сегодня — нет. Солдаты не желают прощать вам бессмысленного кровопролития. Обещаю лишь следующее: я пойду впереди. Будут стрелять в вас, убьют и меня. Думаю, солдаты не сделают этого.