Южин удивленно посмотрел на Ильича, затем на Галерку.
— Помилуйте, да какой из меня генеральский сын? Любой обнаружит липу.
— Ну нет, не скажите… Оденем вас соответствующе. А манеры? Ну да мы сейчас займемся вами…
Михаил усмехнулся.
— Владимир Ильич, вы ведь тоже на генерала не шибко похожи, а уж Михаил Степанович и подавно.
— Вот видите, Галерка, наш потемкинец зазнался. Мы с вами, оказывается, в генералы уже не годимся. Посмотрим еще, какой из вас получится адмирал. Не забудьте, что на стороне командующего Черноморским флотом Чухнина все романовские вандалы. Ну-с, извините, я тороплюсь. Завтра встретимся и завтра же расстанемся.
— Владимир Ильич, еще один вопрос. Если в Одессе… ну, словом, — замялся Южин, — как вам сказать…
— Говорите прямо — поражение? Что ж, не исключено.
— Можно мне в Москву?
— Да. Правда, в Москве сейчас Шанцер-Марат образцово наладил работу комитета, но события там назревают бурные и помощь опытного товарища будет кстати. Однако это только на крайний случай.
После ухода Ленина Южин и Галерка сидели молча. О чем они думали? Вероятно, о нем, об этом человеке — удивительном и простом. И еще о том, что они расстанутся и бог весть когда встретятся. Да и встретятся ли?
…На следующий день, с паспортом генеральского сына, Михаил Иванович Васильев-Южин покидал Женеву. Владимир Ильич наставлял его:
— При случае щегольните знанием французского языка — на наши голубые мундиры это производит впечатление. Ну-с, а главное… Вы знаете, в чем главное: понимать, что независимо от исхода восстание на «Потемкине» — это великое событие в истории России.
Мария встретила известие об отъезде спокойно — нужно, — значит, нужно — и тут же начала собираться сама.
— Нет, Маруськ, вместе мы не поедем. Ты еще поживи здесь недельку, а потом уж в Баку.
— Как — в Баку?
— Да, пока туда. Бог весть где я буду, что сулит мне одесская поездка. Ну, а затем вызову. В Одессу ли, в Москву ли — не знаю.
Увидев, что Мария загрустила, он тут же шутливо добавил:
— И потом учти, что ты мне вовсе не пара. Я как-никак генеральский сынок, и паспорт мой завтра подтвердит это. А ты кто? Жена какого-то бездомного революционера.
Она печально улыбнулась; конечно, вместе им через границу не перебраться. Ему самому удалось бы. Да и она не может ехать налегке: Надежда Константиновна, вероятно, уже готовит ей «посылку для Баку», и, видимо, нелегкую посылку. Провезти ее будет непросто.
Они прощались. Как мало, как мало пробыли они вместе! Уже завтра утром им предстоит расстаться.
Но рядом с грустью в ней было и чувство гордости от сознания того, с каким важным заданием Ленина и ЦК уезжает в Россию ее муж.
Он приехал в Женеву Васильевым, а покидал ее Васильевым-Южиным, навсегда убежденным в верности выбранного пути. Революционер-большевик, уполномоченный Центральным Комитетом партии, он воззращал-ся в Россию, туда, где взвился красный флаг революции над мятежным броненосцем.
Он был полон надежд.
В Москве
Васильев-Южин в Москве. Сойдя с поезда, он сразу же затерялся в разноликой толпе на Киевском вокзале.
Москва, Москва, он помнил ее всегда. Он мечтал возвратиться сюда и из нежной, улыбчивой Ялты, и из маленького Мелитополя, и из ветреного, всегда куда-то устремленного, словно надутый тугой парус, Баку… Рвался в Москву и из Женевы, хотя встречи с Ильичей останутся у него в памяти на всю жизнь.
Москва совсем не изменилась за столько лет. Те же москвичи: озабоченные и разудалые, франтоватые и до неприличия неряшливые, шикарные и оборванные… Москва, Москва, как все уживается в тебе, как соединяются воедино город и деревня, монастырь и рабочая казарма, роскошный дворец и протухший Охотный ряд…
Он пошел на Моховую, побродил по университетским коридорам, с замиранием ожидая, что вот-вот выбегут из аудиторий его однокашники. Но выбежали другие, очень похожие на тех, из девяностых годов прошлого столетия… Такие же озорные и неугомонные, казалось, они схватят его, закружат, как старого приятеля, с которым давно не виделись. Но студенты только вежливо сторонились, завидя изрядно полысевшего мужчину с профессорским пенсне на переносице…
Разыскать Марата было нетрудно: присяжный поверенный, кандидат прав, помощник преуспевающего московского адвоката Павла Николаевича Малянтовича имел свой кабинет и принимал посетителей в доме Королева на Арбате.