Вдруг Южин почувствовал за спиной возню. Он обернулся и увидел: какой-то субъект пытается вырвать что-то из рук Василия.
— Что случилось?
— Шпион… Пока вы говорили, он все записывал. Я с него глаз не сводил.
Услышав это, Петр подошел к филеру. Удар — и тот свалился, даже не успев вскрикнуть.
— Погоди, — остановил Петра Хачатур. — Записная книжка уже у нас. Теперь еще кое-что поищем.
И он, пошарив у шпика по карманам, вытащил оттуда небольшой револьвер «бульдог». Выразительно посмотрев на Южина, мол, вот как мы научились добывать оружие, он поднял на ноги филера и, пронзительно свистнув, скомандовал:
— Ну-ка галопом беги, чтоб духу твоего не было! Да смотри не попадайся больше!
Разошлись только тогда, когда послышался цокот конной жандармерии. Михаил Иванович поблагодарил Тимофея, пожал руку гармонисту:
— Хорошо играешь. И поешь душевно.
Петр, Григорий и Хачатур не оставили Южина до тех пор, пока он не дошел до центра и не скрылся в тихом арбатском переулке.
К Васильеву Хачатур питал особое чувство и потому старался быть ближе к нему, выполнить любое его поручение.
Он-то и сообщил Михаилу Ивановичу, что рабочие Замоскворечья с завистью говорили нынче о том, какие молодцы, мол, эсеры: создали на заводе Гужона боевую дружину.
Васильева это сообщение немало удивило: о существовании такой дружины он ничего не знал. Скорее всего, это очередная авантюра эсеров. С их ультралевыми лозунгами Южин сталкивался уже не раз.
— Знаешь что, Хачатур, давай-ка завтра поедем на Гужон…
Завод Гужона, огромное литейное производство, далеко, совсем в другом конце Москвы, на Владимирке. Хачатура не удивило огромное скопление людей, собравшихся послушать Васильева. Рабочие тянулись к правде. Царское правительство, напуганное событиями 9 января, сделало попытку утихомирить народ «подарком» — созывом булыгинской думы. Важно было разъяснить рабочим, что этот «подарок» — очередной обман.
— Нет, — говорил Южин, — ничего нам не надо ни от царя, ни от тех, кто правит от его имени. Нам надо настоящее народное правление. Не хотим мы ни старого насилия, ни нового лицемерия. Только народное восстание может дать настоящую свободу и народное правление, К этому призываем вас мы, большевики.
— Почему это вы? А мы, эсеры? Разве не мы истинные друзья крестьянских масс?
Стоявший возле Южина Хачатур весь напрягся, точно готовился к прыжку. Михаил положил ему руку на плечо, не торопись, мол, всему свое время.
— Видите ли, — спокойно продолжал Южин, — свою преданность делу народа надо ведь еще доказать. Мы, большевики, призываем народ вооружиться, зовем его к восстанию.
— А мы вооружились! — гордо воскликнул все тот же эсер. — Наша дружина — это… это…
— Это миф, — закончил за него Михаил. — Эсеры вообще любят называть громкими словами всякий пустяк, который не стоит выеденного яйца.
Шум, который поднялся после этих слов, не дал Южину говорить. Человек пятнадцать парней без какой-либо команды, не слишком организованно подошли к трибуне. То ли раззадоренные словами оратора, то ли подстрекаемые кем-то, они вытащили из карманов ножи, кинжалы, преимущественно самодельные. Лишь три человека оказались обладателями огнестрельного оружия.
— И это вы называете вооруженной дружиной? Да вас иначе не назовешь, как банда! Вон ты, с кинжалом из театрального реквизита, — указал под общий хохот Михаил на молодого рабочего, принявшего воинственный вид, — ты со своим куском железа пойдешь против конного городового?
— Против конного не-е-е… — промычал парень.
— Ну вот, значит, противника выбирать себе будешь, чтоб и пешим был, и без оружия… Нечего сказать, герой…
Хачатур смеялся больше всех. Он видел, как нелепо выглядят эти вояки в глазах рабочих, и решил, что обязательно расскажет у себя в Замоскворечье обо всем, что видел и слышал.
— Нет, товарищи, не такое вооружение нам нужно. Рабочие люди обязаны наладить производство оружия настоящего, боевого, огнестрельного. Нам нужны винтовки, пистолеты, нам нужны пушки. Потому что вооружать мы будем не горстку людей, а народ, рабочий класс! Но и этого мало. Мы должны научиться владеть этим оружием. Рабочие Пресни ездят в леса, чтобы учиться стрелять, и вашему заводу не пристало хвастаться вот этой, с позволения сказать, дружиной. А чем вы хуже пресненцев? Разве вооруженное восстание народа не касается завода Гужона? Или вы доверите свою судьбу этой эсеровской компании?
Шум и возгласы убедили Хачатура: сила на стороне большевиков.