Голубков не торопился объяснять. Он с таинственным видом поглаживал свою бородку клинышком, покашливал, и Южин уже чувствовал, что дядя Саша приготовил какой-то сюрприз.
— А мне нравится, — вдруг удивил всех Михаил. — Одной своей нелепостью это заглавие привлечет внимание к газете. Представляете себе? «Охотный ряд — назад», «Тишинский базар — вправо», «Большой театр — влево», «Книжный рынок — вперед»… Представляете, что будет твориться в Москве? Сенсация…
Марат подошел к Южину, приложил руку к его лбу, сказал выразительно: «Жар!» — и устало опустился на; диван.
— Ох и надоели вы мне, остряки! Ну-ка, официальный редактор, выкладывай свою идею.
Голубков, не говоря ни слова, развалился в кресле, запустил руку в боковой карман, вытащил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол.
Марат прочитал вслух. Это было разрешение на выпуск еженедельного критико-библиографического сборника без всякого политического содержания, публикующего различного рода аннотации, рецензии и списки выходящих книг… Название этого еженедельника уже определено: «Книжный рынок».
— Что это такое? — спросил Марат.
— Считайте, что это разрешение на выпуск нашей газеты.
— А рецензии?
Но тут уже в разговор вмешался Южин.
— Ну, за рецензиями дело не станет. Весь самодержавный строй прорецензируем.
— Где же ты это достал?
— А, — махнул рукой Голубков. — Пришел в меньшевистский журнал, а там лежит у редактора на столе эта бумаженция. Он, бедняга, не знает, что с ней делать… Словом, мы сейчас поедем с ним к нотариусу и перепишем это разрешение на мое имя…
Так возникло столь необычное и довольно интригующее название газеты — «Книжный рынок «Вперед». Дело было сделано…
Теперь необходимо было разыскать издателя. Никто не решался браться за издание газеты со столь нелепым и потому подозрительным названием.
— Ты подыщи кого-нибудь пожаднее, такого, кто в суть не смотрит…
Голубков отыскал на Тверском бульваре типографию не очень чистоплотной газетки «Вечерняя почта» Холчева. Человек этот действительно был жаден беспредельно, и, узнав о цене, которую он заломил, даже Николай Шмит, хорошо знавший эту братию, развел руками и зло бросил:
— Ну и жила! Знает, на чем наживаться. Ладно, деньги найдем. Дядька Савва Тимофеевич не откажет, да и мне сам бог велел.
Комнату для редакции сняли большую, просторную — в доме 22 по Никитской улице. Секретарем редакции стал Александр Павлович…
Однажды Южин, работая над статьей для одного из первых номеров газеты, увидел вошедшего в редакцию вихрастого юношу. Он положил на стол Голубкова какие-то листки и что-то быстро проговорил; затем, обернувшись ко всем, передал привет от рабочих Иваново-Вознесенска и Ярославля, тряхнул своей могучей шевелюрой, суетливо попрощался и вышел.
Южин подошел к столу Голубкова, посмотрел на рукописи. Статья «Памяти Ольги Михайловны Генкиной, убитой черносотенцами в Иваново-Вознесеиеке 16 ноября» была подписана Лапиным, Другая рукопись — корреспонденция из Ярославля — была подписана просто именем Емельян. Да это же он, его одесский знакомый! Южин пожалел, что не узнал паренька сразу.
— Он сейчас в Москве? — спросил Михаил у Голубима.
— Приехал на денек из Ярославля…
Южин продолжал писать статью. Еще вчера договорился он с Шанцером, что посвящена она будет росту сознательности рабочего класса.
«Больше сознательности, товарищи!» — написал он заглавие. А дальше уже все сложилось в уме, каждый абзац, каждая фраза…
Статья эта была написана в один присест, и с особым чувством он подписался: М. Южин.
В эти дни Михаилу Ивановичу стало ясно, что революционный пафос, митинги, речи, воодушевление захлестывают его, а нужно делать гораздо больше. Масштабы событий оказались крупнее, чем можно было предполагать.
Видимо, это ощущал не только Южин. Не знал отдыха и Марат. День и ночь заседал то Московский коми-чет, то Совет, то Федеральный комитет по руководству восстанием, в который вошли от большевиков он и Южин. Жизнь ставила перед руководителями МК новые и новые вопросы, и на каждый из них нужно было ясно ответить.
Нет, не мог примириться Южин с решением комитета по поводу Ростовского полка. Ведь другой раз такой случай может не представиться…
О событиях в этом полку стало известно накануне заседания Московского комитета РСДРП. Солдаты восстали против командиров и предложили свои услуги Совету. Как уговаривал Михаил Марата воспользоваться волнениями ростовцев, чтобы немедленно начать восстание! Он помнил, что говорил Ленин но поводу завоевания армии во время событий на «Потемкине». Но Московский комитет высказался против немедленного выступления. Да, против большинства МК Марат, не пошел, а Южин с огромной горечью сказал: «Товарищи, это самая большая ошибка, которую мы совершаем сейчас». МК ограничился воззванием по поводу событий в Ростовском полку: «Товарищи! Царскому правительству с каждым днем труднее приходится. Последняя опора его — войско тоже поколебалось и начинает прямо восставать против него. После Севастополя, Кронштадта, Пятигорска, Риги и Самары заволновались войска и у нас в Москве. В Ростовском полку удалены все офицеры, сняты все правительственные караулы, — казармы и оружие в руках восставшего полка.