В других войсках тоже неспокойно.
Не сегодня-завтра, может быть, настанет решительный день, когда войска… выйдут на улицу. Близок, быть может, день решительного боя. Готовьтесь же, товарищи, к тому, чтобы оказать помощь нашим товарищам солдатам. Готовьтесь к тому, чтобы и всеобщей стачкой, и другими мерами помочь нашим товарищам и дружным натиском свергнуть общего врага. Организуйтесь, готовьтесь к решительному бою!»
Михаил Иванович перечитывал это. воззвание, и ему казалось, что в нем как раз проглядывает какая-то нерешительность, в то время как настала пора действий. А в начале декабря Южин убедился, что благоприятный момент был действительно упущен…
…В начале декабря… Не могли тогда предположить ни Марат, ни он, Михаил, что столь безжалостной окажется к ним судьба, что они, стоявшие во главе Московского комитета партии в самый сложный период подготовки революционного восстания, не смогут выйти вместе с рабочей Москвой на баррикады, что нелепый, глупый, слепой случай вышибет их из седла, как всадников на скаку.
Только накануне состоялось заседание Московского комитета РСДРП, которому суждено было стать историческим: на нем было принято решение о вооруженном восстании. Делегации рабочих завода Гужона, фабрик Шмита, Мамонтова, Прохоровской мануфактуры, Брестских железнодорожных мастерских сказали, что их дружины вооружены и готовы к сражению против царизма…
Голосование, на котором настояли рабочие, сомнений не оставило ни у кого.
Наутро по всей Москве были расклеены прокламации — воззвание комитета РСДРП:
«Товарищи! День решительного сражения с правительством наступил. Правительство шибко зазналось. Слишком нагло действует. Поэтому собрание представителей сознательных товарищей социал-демократов всей Москвы, созванное МК РСДРП, решило начать всеобщую политическую стачку для борьбы с правительством…»
Ах, если бы знать, что произойдет той темной, жуткой московской ночью в Косом переулке за Страстным монастырем! Если бы знать… Но разве могли предположить два большевика, два опытных подпольщика, что один из участников совещания, эсер Переверзев, приведет за собой «на хвосте» целую ораву жандармов. Сколько раз помогала им ночь, сколько раз была их верной союзницей, а тут…
Им необходимо было провести совещание о выпуске «Известий Совета рабочих депутатов» — Южин должен был редактировать их в дни восстания и выпускать вместо всех ранее выходивших газет. Он принес с собой первый номер «Известий»; надо было договориться о выпуске последующих.
И вдруг — облава, целое подразделение жандармов. Сопротивление оказалось бессмысленным.
И Михаил, и Марат не впервые встречались с жандармерией и полицией и ареста могли ожидать каждый день, каждую минуту. Однако сейчас, в самый канун восстания, — что может быть несправедливее!
Но и жандармы просчитались: они и знать не знали и ведать не ведали, что этой ночью им в руки попали руководители готовящегося восстания. Только поэтому Марат, Южин и все их товарищи избежали неминуемой смерти. Да и рабочие Москвы не знали о случившемся. Машина декабрьского восстания была запущена, и ничто не могло ее остановить. Уже строились колонны демонстрантов, уже проверялось, надежно ли оружие, написаны ли лозунги, готовы ли красные революционные флаги. Первый штурм царского самодержавия, подготовленный московскими большевиками во главе с Виргилием Шанцером-Маратом и Михаилом Васильевым-Южиным, начался.
В Астрахани
«Совершенно секретно
Выписка из агентурных сведений по г. Астрахани по Российской социал-демократической рабочей партии.
Розыском заведует полковник Бураго…
Астраханская социал-демократическая организация деятельность свою прекратила…»
Полковник Бураго под этими словами поставил свою размашистую подпись. А несколькими днями позже, сидя в своем кабинете, он читал документ, который не мог его оставить спокойным.