Знал Михаил Иванович и о том, что Нариманов первым перевел на азербайджанский язык гоголевского «Ревизора», что он автор «Самоучителя русского языка» для азербайджанского населения.
Познакомился с Наримановым Михаил Иванович случайно — во время летних каникул. Нариманов выступал в Баку с лекцией, и Васильев вместе с Марией решили послушать ее. Лекция, как и сам Нариманов, как и все, что он о нем знал, произвела на Васильева глубокое впечатление. Нариманов выглядел весьма внушительно и в студенческом мундире: бородка и усы, отчетливо заметные залысины, чуть прищуренные проницательные глаза под длинными бровями делали внешность этого человека утонченной, аристократичной. Говорил он о необходимости бороться за права трудящихся, за свободу и просвещение своего народа.
Да, это, несомненно, яркая, колоритная фигура. И Васильев ощутил потребность встретиться с ним, поговорить.
После лекции он представился Нариманову. Оказывается, фамилия учителя Васильева была знакома ему.
— Я в курсе всех бакинских дел, — сказал он, — и кроме того, учитель учителя видит издалека. Я ведь тоже учительствовал, правда не в городе, а в Кызыл-Аджили — есть в Грузии такое азербайджанское село…
Он говорил на чистом русском языке, почти без акцента, и это тоже показалось Михаилу Ивановичу удивительным. Он сказал об этом Нариманову.
— Я ведь написал самоучитель русского языка, — улыбнулся Нариманов. — Впрочем, надеюсь, это не все, что вы хотели сказать мне о лекции…
Михаил Иванович не отрицал. Да, лекция его очень заинтересовала, прежде всего тем, что Нариманов глубоко знает жизнь своего народа, понимает его беды и нужды…
— Но самое главное, вы знаете, каким путем идти вашему народу, с кем и с чем бороться. Именно царский режим — вот главный враг народов Кавказа…
Михаил Иванович сделал паузу, как бы недоговаривая чего-то.
— Я вас слушаю, коллега, мне интересно знать все, что вы думаете…
Мария, присутствовавшая при этом разговоре, взяла мужа за руку.
— Нариман Наджафович, нам просто очень понравилась ваша лекция.
— Ценю вашу деликатность. Но ваш муж думает иначе.
— Да, это так, не буду и не могу скрывать. Я марксист, и, если в такой содержательной лекции ничего не говорится о классовой борьбе, о классовой сущности национальной розни, о том, что эта рознь выгодна одним классам и вредна другим, я перестаю понимать лектора.
— Но ведь это подразумевается, — пробовала вступиться за лектора Мария.
— Не надо меня защищать, — перебил Нариманов, и Михаил Иванович не сразу понял, обиделся он или задумался о чем-то.
— Для меня лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — главный лозунг моей жизни, — резко продолжал Васильев. — И для меня царизм не просто враг, а классовый… классовый враг…
Прощаясь, он сказал:
— Вы любите свой народ, вы его достойный сын. Так поставьте же борьбу за его счастье на прочный фундамент марксизма.
Они больше не встречались: Нариманов возвратился в Баку лишь осенью пятого года, когда Васильев уже был в Москве. Но Мария рассказывала, что логика борьбы привела Нариманова к большевикам, он стал одним из активнейших участников «Гуммета».
И вот сейчас Нариманов здесь, в Астрахани.
— Он тоже ссыльный? — спросил Михаил Иванович.
— Да, но на особом положении: среди татарского населения Нариманов считается человеком исключительным, — рассказывал Ашот. — Когда он приехал сюда, в татарской газете его назвали народным кумиром и призывали его не чувствовать себя заключенным и одиноким.
— Ашот, очень прошу тебя, достань мне его статьи в местных газетах, — сказал Васильев. — Шаль — не могу поехать в Астрахань, очень хотелось бы встретиться.
— А вам просто необходимо встретиться. Он ведь врач, и очень популярный… Его так и называют — «доктор Нариман-бек»…
Михаил улыбнулся, вспомнив, как он скептически относился некогда к студенческому мундиру Наримана Нариманова.
Два обстоятельства не позволили Васильеву немедленно выехать в Астрахань для встречи с доктором Нариман-беком. Во-первых, вот-вот должна была родить Мария. А во-вторых, премьера спектакля «Дети Ванюшина» и трагедия Ванюши Банникова.
Васильев согласился помочь Ашоту поставить спектакль «Дети Ванюшина». Его увлекла сама идея постановки, он убедил местных градоправителей и участников драматического кружка в том, чтобы весь сбор со спектакля пошел на оказание помощи бедным ловцам рыбы и больным ссыльным. Разумеется, сбор этот не мог быть очень большим, но, если показать спектакль несколько раз, сумма получится приличная.