И зажмурился.
Умирать было страшно. Я лишь надеялся, что она не промахнется, и я умру быстро. Боли я тоже очень боялся.
Глава 24
Звук упавшего металлического предмета на каменный пол всегда заставляет вздрогнуть, будь это ложка, вилка или железная кружка. Он такой резкий и звонкий, что ты или моргаешь, или подскакиваешь. Но я понятия не имел, как звучит упавший на пол нож, который должен был вонзиться в мое сердце. Этот звук мне показался совершенно особенным, не похожим на другие.
Я медленно открыл глаза и уставился на Литу. Может, это просто была такая шутка? Но в ее глазах плескалась ненависть похлеще той, что напугала меня у Эрис. Она искусала все губы и дергала браслет, который никак не снимался.
— Ты не можешь мне причинить вред, потому что ты моя жена! — сообразил я.
Лита взвыла от ярости и сильнее задергала браслет, царапая нежную кожу до крови и словно не замечая этого. А я с облегчением рассмеялся. Надо же! Поспешное решение оказалось спасительным!
Я уже всё понял, кроме причин Литы так со мной поступать. И полагал, что после очистки моей квартиры она выжидала, когда я вернусь, проводила в моих апартаментах день и ночь… Это звучало даже немного мило, если не считать того, что было совершенно жутко.
— Лита, я разведусь с тобой и сниму браслет, если ты поклянешься, что не будешь пытаться меня убить, — всё-таки быть женатым на психопатке мне совершенно не улыбалось. Лучше найду себе потом нормальную жену. Или женюсь всё-таки на Вельме.
Лита взвыла снова и обругала меня так заковыристо, что я не понял половины слов, зато вот остальные понял!
— Я изменила твой браслет, тварь, — наконец выплюнула хрупкая женушка. — Чтобы ты был женат на одной женщине всю жизнь и не мог ей изменять до самой ее смерти!
Глаза ее расширились от страха, а потом она снова успокоилась.
— Причинить вред не могут друг другу оба супруга, — сообщила она мне то, о чем я и так догадывался. Что же… Меня сильнее всего ударило то, что изменить я ей не могу, а не то, что я не могу развестись. Но убить можно ведь и не самому.
— Убить может и кто-то другой, мирра Лита Гарр, — произнес я, догадываясь, что она и сама сообразит об этом и очень скоро. — А мне и без того надоели покушения, так что я не выпущу тебя отсюда без второго браслета, ограничивающего магию и без клятвы не искать способа меня убить.
Я еще говорил это, а сам схватил ее за запястья, чтобы не гоняться за ней по всей столовой. Лита трепыхалась в моих руках, но физически она была куда слабее Фила Гарра. Я чувствовал, что вжимаю браслет ей в кожу до крови, но это не могло навредить ей серьезно, и потому брачная магия меня не останавливала. Какие прекрасные новости.
— Ненавижу! — выплюнула Лита. Ее глаза покраснели и по щекам текли слезы от боли, но она не рыдала и не переставала бороться. Это было… даже как-то привлекательно.
Почему-то именно сейчас, прижимая к себе эти сорок пять или около того килограмм чистой ненависти и ярости, я наконец почувствовал возбуждение к Лите. Похоже, первая брачная ночь всё же состоится. После нее Лита уже не сумеет дотягиваться до браслета так, чтобы поправить его самостоятельно.
Возможно, она и так это не могла, брачный артефакт, надетый на руку и свободный брачный артефакт — не одно и то же. Но рисковать в том числе и своей жизнью я не собирался.
Мы всё-таки поужинали. Я привязал невесту к креслу, оставив ей свободной только левую руку с браслетом.
Конечно, сначала она не собиралась есть, орала и пыталась раскачать кресло, которое было не слишком легче ее самой. Но я обыскал ее и убедился, что защиты от голоса она не имеет.
Так глупо, быть артефактором и не защититься от таких штук. Тем легче для меня.
— Успокойся и принимайся за еду, — потребовал я, и понял, как сильно соскучился по этому дару. Может, запретить носить скрытые защиты? Хотелось бы знать, кто может мне противостоять, а кто нет.
Увы, хоть идея роскошная, мне вряд ли кто-то позволит так сделать. Может, причислить такие артефакты к опасным и искажающим волю граждан, а значит, доступными только определенным людям? Или просто контролировать создание и продажу таких штук…
Я снова отвлекся, но Лита послушно начала есть. Ее глаза смотрели равнодушно, а рука очень аккуратно, хоть и неловко кромсала рыбу в тарелке и маленькими кусочками отправляла в рот.
Кукла и только. Стало грустно. В постели я бы точно предпочел ту злючку и фурию, что была до использования голоса. Впрочем, мне никто не помешает отменить требование быть спокойной.
— За что ты хотела меня убить? — мне не нравились ее глаза. Вроде бы равнодушные, но у Вельмы они совсем стекленели. А у Мориса и Бестии? Вроде бы нет. Поди разберись, как оно должно действовать! — Подожди, не отвечай.
Вообще я человек не злой и не любитель глумиться над побежденными или вроде того, но мне нужно было убедиться, что Лита не занята тем, что придумывает, как скрутить с руки браслет и снова наброситься на меня.
Поэтому я взял нож и подошел к ней. В глазах не появилось страха — похоже, я параноик. Я срезал рукава ее халатоштанов и спустил до запястий, а потом разрезал ткань на плечах. Лита не дрогнула, даже когда холодное лезвие ножа коснулось ее кожи. Но, разумеется, я не собирался проверять, насколько далеко могу зайти.
Просто подумалось, что ужин будет пикантнее, если невеста будет полуобнажена. И я смогу привыкнуть к виду ее маленьких грудок. В столовой было тепло, но соски всё равно сморщились и заострились, так, что мне захотелось провести по ним рукой, погладить… Я счел это хорошим знаком и вернулся на место. Пододвинул ближе новое блюдо и приказал:
— Теперь рассказывай.
— Ты убил моего отца, — без эмоций на лице произнесла Лита и, прежде чем я успел возразить, закончила: — На моих глазах.
Мне показалось, что паузу она сделала, чтобы я успел откусить и подавился. Вот было бы смешно умереть от удушья на ее глазах, но такого удовольствия я ей не доставил, хоть и закашлялся. Но оправдываться, конечно, стало совершенно бессмысленно.
Чтобы понять, правильно ли я расслышал, может, ей вообще показался я со спины или в темноте, я попросил рассказать, как всё случилось. С ее точки зрения.
— Возможно, тебя обманули, дорогая супруга, — добавил я. В этот раз мне показалось, что она снова глянула на меня с ненавистью, но голос не подвел, и Лита чуть монотонно начала рассказывать.
Я зря воображал, будто Фил до меня был простоватым идиотом. Ему были свойственны некоторые крайне неприятные черты. Так как Филом сейчас являлся я, то хотелось выразить это помягче. Но получалось плохо. Потому как этот тип действительно убил ее отца. Он проник в дом артефактора, когда там были только Лита и ее отец. Лите он наколдовал маску вроде той, что носил сам. Так я узнал, что моя маска имеет и функцию защиты от распыленного в воздухе — очень удобно!
Так вот я-он распылил ту самую зиру, которую этот идиот заказал у Мориса, даже не позаботившись о подставном лице или вроде того. И ушел через портал. Оставив Литу погибать от рук вообще-то любящего ее отца. Почему он при этом не узаконил ее статус, я понятия не имел, но и спрашивать не стал.
— Но ты выжила, — я вздрогнул от звука собственного голоса. Мы давно оба перестали есть, мне кусок не лез в горло, а Лита говорила и без того с трудом проталкивая слова сквозь зубы, словно изнутри сопротивлялась этому. А я видел перед глазами руки Мориса. Он был один и успел вдохнуть совсем немного. Что творилось в доме артефактора, я боялся представить. И мне такое спустили с рук! Мир ужасал всё больше.
— Выжила, — эхом повторила Лита. — Папа очень меня любил. Он сначала…
Она запнулась, но тут же продолжила, хотя кожа ее стала прозрачной и бледной словно и мертвеца:
— Он был уже стар, но всё еще силен. Он сумел сначала разбить руки о стены, а потом броситься на меня, уже истекая кровью. Он выбил мною окно. Я упала в кусты сирени. Они смягчили падение, хоть и изодрали в клочья мою одежду и кожу на открытых местах. Когда я очнулась, наступила ночь. Все было уже кончено.