— И я стану вне закона, — закончил я за него.
— И ты станешь вне закона, — согласился Морис, который совсем не собирался меня жалеть. — И мы получим Эрис во главе тайного дома. Поверь мне, хуже только Эрис королева. К счастью, наш король не дурак, и есть отдельный закон, который включает в себя список из фамилий родов, девицы которых могут приближаться к принцам и не рисковать при этом головой.
Я подумал, что законы этого государства просто нечто.
— А попаданки могут подходить к принцам? — почему-то сразу вспомнилось, что в моем мире было много историй такого плана.
Морис едва не выплюнул вино обратно в стакан.
— Ни в коем случае! — прошипел он. — Сразу голова с плеч!
— А если попаданка в наследницу нужного рода, — я не мог остановиться.
Была бы у меня с собой ручка, я бы записал на руке больше никогда не пить с Цвейгом — я же не могу перестать говорить!
Но ручки у меня не было, разумеется. А вот Морис стал бледнее снега.
— Тебе точно нужно это проверить с твоим тайным домом, — слабым голосом произнес он. — Это… Это пугает.
— Для этого мне нужно знать. Где мой тайный дом, кто входит в тайный дом и вообще любую важную информацию, позволяющую выжить в этом мире! — и я снова вернулся к тому, с чего начал. — Да я даже свой дневник жизни найти не сумел!
— Тю! — Морис неожиданно пришел в хорошее расположение духа. — Это самое легкое. И кстати да, ты совершенно прав, это вариант. В твоем дневнике должны быть все необходимые ответы. Фил был идиот, но идиот старательный.
Мне показалось, что на лицо его набежала тень, но тотчас Морис встряхнулся, и поднял стакан.
— За Фила!
— За Фила, — не стал спорить я и выпил.
Как оказалось, дневник жизни вел каждый человек, научившийся писать. Очень важную информацию, тайную и предназначенную только для наследников, защищали кровью. Делалось это очень просто — нужное место «выделяли» с первой строчки и до последней двумя каплями крови. Остальное же просто писали всё, что приходило в голову, как прошел день, какие новые знакомства появились, заклинания… в общем, всё, что угодно.
После смерти владельца дневник мог взять любой человек, но только кровно близкий прочел бы от начала и до конца. А вот сыщик или гвардия могли взять дневник, чтобы поискать в нем информацию о подозрениях убитого. Если же дневник не давался в руки чужого, то это значило, что он еще жив.
По этим причинам дневник жизни все хранили в одном и том же месте в доме. Кроме бедолаг, лишенных собственного постоянного жилья. Те таскали дневник с собой.
Мне уже не терпелось вернуться домой и проверить дневник, но я встал со скамьи и упал обратно.
— Телегу возьмем, закажи, ты же из транспортников, — немедленно предложил Морис. Так я заодно разобрался, как что-то заказывать или отправлять почту. Почтой занималась еще одна ветка Гарров и с ней были свои сложности. Угораздило меня попасть в такую многочисленную семью! А что, если у них приняты семейные праздники и встречи?
Угроза засыпаться засияла передо мной новыми красками. Впрочем, я тотчас отвлекся на забавный способ вызова транспорта. Нужно было хлопнуть ладонью: по столу, по земле, по дереву или стене дома, что есть в общем, и перед тобой тотчас вываливались жестянки с искусно выполненными портретами водителей. Как оказалось, сам заказ происходил с помощью отправления мысленного импульса. Связь такая была односторонней. Я отправляю — и спустя время получаю ответ, иногда просто да-нет, ведь не все были достаточно сильны для этого. Если личные умения были недостаточными, выбранную жестянку нужно было просто сжать в руке. Однако, как объяснил мне Морис, мысленный вызов был хорошим тоном для сильных магов.
— Круто быть Гарром, — Морис пересел на мою скамью и заглянул через плечо. — Простым смертным показывают только лицо и стоимость поездки, а у тебя и рейтинг водителя, и скорость телеги!
Я присмотрелся и разглядел цифры, о которых говорил Морис. И правда, да и блестели жестянки по-разному. Мы с Морисом выбрали самую яркую жестянку. Честно говоря, не собирался экономить деньги Фила, которые вот-вот могли достаться Эрис или бог знает кому из этой многочисленной семейки.
— Слушай, а боги тут есть? — спросил я, когда мы выбрались на улицу. — Ну в смысле, в их верят?
Морис искоса глянул на меня.
— Были, — наконец произнес он. — Но ушли. Долгая история.
Я понятливо замолчал. Говорить про богов резко расхотелось. Были! По-настоящему были! Нет, спасибо.
К счастью, неловкое молчание было нарушено подъехавшей телегой. Водитель смотрел на меня с таким немым обожанием, что мне сделалось неловко.
Морис толкнул меня в плечо.
— Садись, — шепнул он. — Потом оставишь ему отпечаток пальца на боку телеги, от этого его рейтинг взлетит до небес.
Нет, похоже, встреча с Морисом и впрямь стала лучшим за этот длинный день. К слову сказать, день и впрямь был длинным, но солнце уже клонилось к горизонту, а другое, не зеленоватое, а белое и более мелкое, наоборот, карабкалось к зениту. Похоже, ночи тут светлые. Оттого и такие плотные шторы.
Довольный тем, что разобрался хотя бы в одной загадке без чужой помощи, я сел рядом с водителем. Морис разместился сзади. Спрашивать его, почему он едет с нами, я не собирался. Ну мало ли, живет контрабандист неподалеку. Или просто решил убедиться, что я доеду нормально?
После всего выпитого это было бы довольно осмотрительно с его стороны. Но я на улице от свежего воздуха как-то заметно взбодрился и без всякого сомнения доехал бы сам. Но не говорить же это единственному человеку, готовому мне помочь? Вот я и не стал.
Телега ехала не как автомобиль. Медленнее и словно катер на волнах. Чуть качаясь, отчего меня начало клонить в сон.
Я прикрыл глаза. На минуточку, не больше, и откинулся на сидении. Когда это тело спало последний раз? До моего разговора Фил явно не разговорами развлекался с Эрис и не дрых рядом с ней.
Молчал Морис, наверняка разморенный не меньше моего. Молчал и водитель, видя наше состояние. Не зря у него была такая блестящая жестянка!
Я размышлял о том, как усядусь сейчас читать дневник жизни и наконец подумаю о том, что делать с Эрис. Может, мне стоит уехать в командировку? Королевство явно немаленькое, городов должно быть много. Как знать, может, она и забудет о том, что хотела за меня замуж и найдет другого дурака?
Мне стало смешно, и я очнулся от дремы, и открыл глаза. Кажется, это меня спасло.
В тот момент я так не думал, ведь сбылся мой самый стойкий пока что тут страх — на встречу с моей головой несся огромный кривой клюв куролиска, которого здесь почему-то считали лошадью.
— А-а-а-а!!! — заорал я что есть мочи и, я не горжусь этим, но нырнул за спину водителя. Включились звуки. Словно до этого момента я был в берушах или вроде того. Вокруг кричали люди и куролиски, скрежетали механизмы, кто-то стучал по мостовой, пытаясь отвлечь взбесившуюся тварь. Но тщетно.
Клюв вонзился в мягкую обивку сидения, но тотчас снова взвился в воздух, чтобы ударить по водителю. Раздался такой звук, словно молотком ударили об камень.
Об камень! Я коснулся ладонью спины водителя. Холодная и твердая!
Мимо пронеслось подобие лассо — Морис был жив, не окаменел и не сбежал. Лассо попало на шею куролиску и заставило его снова вонзиться клювом в мягкое сидение, за которым скрылась вся его голова. Тут его наконец и повязали.
Наездница куролиска, бледная как снег, отчего почти сливалась цветом кожи с ослепительно белыми волосами, с трудом сползла со спины твари и залепетала извинения. Я отмахнулся, как и Морис. Даже на мой неопытный взгляд было видно, что она тут не причем.