— Что ж, должен вам сказать, я не жалею о своем решении, — Евсей Анварович, все это время молча наблюдавший за нашей дискуссией со стороны, улыбнулся.
— Простите? — я вопросительно посмотрел на него.
— Рискнул, доверившись вам, и не прогадал, — пояснил чекист и легко рассмеялся. — Да расслабьтесь вы, товарищ Кашеваров. В области за вашим экспериментом с интересом следят, в Москве тоже. Из типографии сегодня утром спецрейсом отвезли… Подумать только, андроповскую районку на Краснопресненской набережной[1] читают. Так и до Кремля дойдет.
— Ой, не мути воду, Евсей Анварыч, — поморщился Краюхин. — Наверняка уже и там все увидели. Глядишь, будут к нам столичных журналистов на обучение присылать, если дело не завалим, конечно… А, Кашеваров? Готов опыт передавать?
— Кстати об этом, — оживился я. — Мне для вечерки новые люди нужны, мы уже говорили. Как раз и будет с кем опытом делиться…
— Дадим тебе пополнение, Евгений Семеныч, — первый секретарь благодушно махнул рукой. — Чуть-чуть подожди, прошу тебя. Новый год на носу, не до этого сейчас.
— Значит, как район прославлять — это пожалуйста, — я улыбнулся, но не отступил. — А как людей новых, так подожди, Кашеваров, у нас мандарины на праздничный стол не начищены.
— Да ну тебя, — немного нервно засмеялся Краюхин. Поликарпов же лишь благодушно улыбался. — Так, ладно. Вопросы есть у тебя еще?
— Только пополнение кадров… — вновь ввернул я больную тему.
— Тогда пока свободен, — первый секретарь легонько хлопнул рукой по столу, словно ставя жирную точку в нашем разговоре.
Поставить-то поставил, но теперь точно не забудет. А то я иногда как бультерьер, своего упускать не собираюсь.
Я попрощался с обоими и вышел из кабинета. Планерку с утра я уже провел, сотрудники заняты в поте лица, а я после такого напряженного разговора, пожалуй, заслужил небольшую прогулку по морозному воздуху. Доберусь до редакции пешком. Жаль, Аглаю с собой не вытащить, у нее сегодня не только напряженный прием из-за сезонного роста простуд, но и дежурство на «скорой». Кстати, надо будет договориться о репортаже. Давно мечтал покататься с бригадой, а тут еще двойное удовольствие — любимую женщину сопровождаешь и работаешь.
У стенда с газетой, расположенного неподалеку от здания райкома, все еще толпился народ. Пенсионеры, отпускники, рабочие вечерних смен — дома людям не сиделось, а тут такой инфоповод. Казалось, совсем недавно гремел скандал с интервью Павла Садыкова, и вот продолжение темы. Но есть нюанс: слишком уж шумно дискутируют, даже спорят! Не как сегодня утром в автобусе, а гораздо жестче. Кто-то даже вдруг перешел на крик. Теперь точно надо бы подойти, послушать. Не дошло бы до драки!
— Говорю же я, вранье это все! — вновь запальчиво выкрикнул паренек в необъятной меховой шапке и с усиками щеточкой. — Готовят нас к новой атомной станции, вот и пишут, что все безопасно…
Он увидел меня и тут же осекся. Разговоры в толпе быстро прекратились — народ меня уже часто узнавал в лицо.
— Евгений Семенович, здравствуйте!
— Доброго дня, товарищ Кашеваров!
— Привет пишущим!
Компания была в основном мужской, и немногочисленные женские голоса потонули в стройном рявке сильных глоток. Что-то было не так…
— Здравствуйте, товарищи, — я улыбнулся, подходя к стенду, народ расступился.
— Не иначе как вражеские голоса, — подсказал кто-то.
— Да наши это, — еле слышно поправил другой.
Люди еще о чем-то переговаривались, но я не слушал. Все мое внимание оказалось приковано к стенду: прямо на передовицу моей газеты кто-то прилепил испещренный машинописными строчками листок. Клея не пожалели, щедро полили. Судя по всему, недавно, так как бумага еще отходила с уголков, если потянуть.
— Самиздат, — важно сообщил кто-то густым басом.
Выглядела листовка убого по меркам моей прошлой жизни, но здесь она смотрелась нахально и смело. Неизвестный автор словно бросал мне в лицо свои домыслы, нещадно громя материал Зои о безопасности атомных станций.
…пропагандисты.
Наглая ложь…
…только мы скажем правду.
Весь мир отказывается от атома, но только в «совке»…
Распечатанный на машинке текст хлестал по глазам, пугая страшными сценариями повторения чернобыльской катастрофы. А внизу подпись: Смелый.
«Не такой уж смелый, — усмехнулся я про себя. — Что же свое имя настоящее не указал?»
Я повторил эту мысль уже вслух, стараясь рассуждать максимально спокойно. Уж мне ли, человеку из будущего, не знать методы таких вот диванных аналитиков?
1