— Вот уже несколько номеров мы с вами накапливаем обратную связь от читателей, — начал я. — Напомню, оценивается как работа журналистов, так и конкретные темы, рубрики, материалы. И вот результаты. Меньше всего читателей стали интересовать сообщения об удоях, собранном урожае и прочем таком. Восемьдесят девять процентов высказались в пользу того, чтобы давать эту информацию кратко, в виде небольшой справки на развороте второй и третьей полос — там, где у нас новости. Людмила Григорьевна, Евлампия Тимофеевна — ваша задача полностью перейти на новый формат. Цифры остаются за вами, но даете их короткой строкой с отдельным оформлением. Это уже к верстальщикам, я их проинструктирую. А вы сами основной упор теперь делаете на аналитику. Дискуссии с опровержением ведутся все чаще, и газете необходим ваш опыт.
Метелина, еще недавно бывшая для меня вредной старушкой, важно кивнула. Видно было, что она не просто довольна моей похвалой, она больше радуется применению своих талантов и знаний. Вот Гориной, ее подружке, пока еще не хватает цепкости и свободы мышления. Сразу несколько читателей прямым текстом назвали ее «инертной», другие оказались чуть более дипломатичными. Но смысл все равно тот же.
— Отдельно для вас, Евлампия Тимофеевна, — я с обезоруживающей улыбкой посмотрел на пожилую корреспондентку. — Вы очень вдумчивы и скрупулезны, многие читатели это отметили, — Горина улыбнулась. — И, зная об этом, будьте смелее. Боритесь со штампами, их в ваших текстах пока что хватает… Если что — всегда рад помочь. Остальные коллеги, уверен, тоже.
Гул одобрения. Теперь можно продолжать.
— София Адамовна, — я посмотрел на приосанившуюся Соню. — Ваши расследования бьют рекорды популярности, и все же… — я внимательно посмотрел на нее, и девушка заметно смутилась. — Работайте над формулировками, читатели пишут о том, что вы стали злоупотреблять специфическими выражениями сыщиков. Признаю, это и моя недоработка — я это видел, но не придал значения. Будем исправляться вместе.
Соня моментально расслабилась и даже улыбнулась, когда я оттянул на себя часть недоработок.
— Марта Рудольфовна… — я перевел взгляд на Мирбах. — От вас читатели ждут интервью не только с деятелями искусства, но и с другими интересными людьми. Расширяйте свои горизонты. Вас уже смело можно называть виртуозом, порой вы знаете гораздо больше о предмете, чем ваши собеседники. Представьте, каких высот вы добьетесь в любой другой сфере!
— Но я… — интеллигентная театралка встала, взволнованно теребя шарфик. — Понимаете, переключаться с одной сферы на другую довольно проблематично. Помните, что было с моим репортажем из продуктового магазина? Мне… если можно, Евгений Семенович, хотелось бы остаться на театральных подмостках…
— Нельзя, — мягко, но в то же время категорично ответил я, и Мирбах опустила глаза в пол. — Вы талантливый человек, Марта Рудольфовна, и я не позволю вам затухнуть в болоте однотипных статей. Вылезайте из скорлупы, мы ждем возвращения Марты Мирбах, молодой и смелой, не боящейся нового.
— Я постараюсь, — театралка покраснела, ее руки слегка дрожали.
— Я в вас верю, Марта Рудольфовна, — с улыбкой сказал я. — А вы, коллеги?
Простой прием, но насколько эффективный! Иногда хорошего человека достаточно просто подтолкнуть, напомнив ему о талантах и показав уважение окружающих. Вот и товарищ Мирбах, потонув в аплодисментах и возгласах одобрения, пустила слезу и села, но все оставшееся время держалась уверенно и храбро. А я пошел дальше, сообщив каждому журналисту его плюсы и минусы, исходя из общественного мнения. В целом нельзя было сказать, будто кто-то стрельнул, а другой невероятно деградировал. Скорее журналисты были стабильными. Общей проблемой оказались разве что излюбленные штампы и боязнь экспериментировать в непривычных жанрах. Но был один уникум — Виталий Бульбаш. Его тексты, по-прежнему интересные, значительно уступали его же прошлым опусам. И я еще утром, отследив временную шкалу, пришел к неутешительному выводу: с тех пор, как Виталий Николаевич бросил пить, он стал хуже писать. Говорить ему я об этом, конечно же, не стану, пока просто понаблюдаю. А заодно, как и обещал, выплачу премию — он ведь и впрямь не употребляет алкоголь уже давно. Вот только не верю я, что человек способен творить исключительно в объятиях зеленого змия. Нет, дело в другом, и я выясню корень проблемы.