Стол очень быстро заставили чашками с блюдцами, Валя и Зоя разливали всем чай, парторг же молча подошла ко мне, пока я устраивался на кожаном троне, и протянула чашечку с крепким кофе. Именно кофе, его аромат я узнаю даже во сне и в коме. Значит, вот как? Народ и партия едины, но, как говорится, разные магазины? Ничего, я эту Клару еще пропесочу за подобное отношение. Жаль, если реальный Кашеваров этому потакал.
Мелькнула мысль, что парторгшу надо бы отправить восвояси, потому что я четко озвучил: только журналисты. Но мне и так придется говорить с каким-то важным дядечкой из райкома по поводу проваленного Зоей задания, а ссориться вот так сразу с редакционным парторгом было бы глупо. Если что, это именно она будет нашим щитом перед бонзами из КПСС.
А народ все рассаживался и рассаживался, вгоняя меня в белую зависть. В двадцать первом веке целый информационный портал с телеграм и ютуб-каналами делают гораздо меньше сотрудников. И даже если добавить нашу старую гвардию с ее принтом[2], все равно редакция образца восьмидесятых будет гораздо многолюднее. С другой стороны, я еще не знаю, кто насколько талантлив.
Вот сейчас мы это и выясним!
Глава 3
— Добрый день, товарищи! — бодро начал я и обвел внимательным взором притихший коллектив. Пятнадцать человек! И это не считая меня с Кларой Викентьевной, которая вообще не журналист, а кто-то вроде замполита в армии.
— Здравствуйте! Добрый день! — нестройно ответил коллектив, явно настороженный непривычного вида планеркой с чаепитием. Кстати, об этом.
— Не стесняйтесь, коллеги, наливайте себе покрепче, берите конфетки-бараночки, — все так же бодро продолжил я. — Нам с вами предстоит мозговой штурм…
— Какой, простите? — переспросил высокий иссохший старик с набрякшими мешками под глазами.
— Мозговой, — повторил я. — Как говорят американцы и англичане, brain storm.
— Вот и пусть говорят, как им нравится, — возмутилась Клара Викентьевна. — А у нас планерка.
— Планерка, — покладисто согласился я. — Итак, сдача номера у нас с вами в следующий вторник, и к этому времени нам нужно заполнить, — я быстренько вспомнил объем нашего еженедельника, — тридцать две полосы. У кого какие предложения, товарищи?
— Все по стандартной схеме, Евгений Семенович, — толстый Арсений Степанович поднял руку. — Зачем изобретать велосипед? Четыре полосы забьем телепрограммой, так что уже двадцать восемь. Разворот на второй-третьей — новости, милицейские сводки, несколько цифр из ЗАГСа.
— Принимается, — кивнул я. — Но нам еще нужно чтиво. Аналитика, репортажи, в конце концов — интервью.
— Шабанова еще может взять интервью у поэта Василия Котикова, — тут же вмешалась Клара Викентьевна. — На слете он получил овации худсовета.
— Я бы объединил материал Зои про кавер-группы… — я принялся думать вслух и тут же осекся. Что-то меня не в ту сторону понесло, начиная с «брейнсторма». Как там рок-группы-то назывались в то время? — Ансамбли! Вокально-инструментальные ансамбли Любгорода…
— Андроповска, — поправила меня парторгша, гневно сверкая глазами.
— Сейчас Андроповска, верно, — машинально сказал я, чем вызвал изумленный ропот. — Но скоро на волне перестройки начнется масштабная кампания по возвращению исторических названий.
— Это вам в горкоме сказали? — Клара Викентьевна даже очки сняла и протерла их клетчатым платком.
— У меня свои связи в партии, — уклончиво ответил я. — Но давайте, действительно, не будем все это бередить раньше времени. Итак, Зоя, ваша задача: подготовить материал на полосу о разнообразии молодежной культуры. Поговорите с этим, как его, Котиковым, потом возьмите интервью у пары фронтменов… Прошу прощения, солистов самодеятельных ансамблей.
— Поняла! — девушка расцвела словно пышная роза, явно оценив масштаб идеи.
— И поснимать не забудьте, — добавил я. — Леню возьмите, он хорошо ловит портреты.
— Вы мне льстите, Евгений Семенович, — смущенно пробормотал Фельдман, а меня уже несло дальше.
— Так, я жду новых идей, товарищи, — я даже хлопнул кулаком по столу, напугав Зою и еще парочку неприметных девчонок. — И на чай, коллеги, налегайте на чай.
Видимо, мой тон был совсем непривычным для Кашеварова, и журналисты скорее с опаской, чем с воодушевлением, стали наливать себе чаю и передавать друг другу конфеты с сушками.
— Дальше, — во мне неожиданно вспыхнул азарт, и я даже на время забыл, что все это мне снится, а сам я на самом деле валяюсь без сознания на больничной койке. — Нужны острые материалы. Репортаж со скорой, из милицейских рейдов… Поисковые отряды надо бы потрясти.