Возможно, мы втроем и смогли одурачить борттехников своей незаконной выпивкой, но остальные пассажиры из числа САС не смогли одурачить их другим незаконным действием, а именно кражей двадцати восьми авиационных подушек от дядюшки Сэма. Эти подушки, выданные в начале полета, оказались очень удобными и миниатюрными, ну просто неотразимыми. Однако их исчезновение только раздраконило старшего борттехника, огромного чернокожего сержанта ВВС США, который отказывался разрешать повторный взлет своему «Гэлекси» до тех пор, пока ему не вернут подушки.
Из всех мужчин, стоявших на асфальте — а их было около ста пятидесяти — ни один из виновников происшествия не был готов добровольно отдать свою добычу. Попросив сержанта на минутку отойти к своему самолету, я сказал ухмыляющейся толпе:
— Эти янки — наши союзники. Они обеспечивают нам хорошую поездку сюда, а мы в благодарность за это с ходу их грабим. Я собираюсь немного прогуляться — минут пять — и когда вернусь, то хочу увидеть двадцать восемь подушек. Если этого не произойдет, я проверю снаряжение у каждого, и если найду у кого-то подушку, этот человек будет немедленно возвращен обратно в часть. — С этими словами я повернулся и пошел прочь.
Когда я вернулся, выкурив сигарету, на асфальте аккуратной стопочкой лежали двадцать восемь подушек. Пусть они и были комфортными и удобного размера, но это было ничто по сравнению с угрозой «ВВЧ».
Чего мы не ожидали обнаружить в Абу-Даби зимой, так это того, что ранним утром там очень холодно. К тому времени, когда мы успокоили сержанта-борттехника и выгрузили из «Гэлекси» свое личное снаряжение, Солнце поднялось чуть выше, и температура чуть повысилась, но мы все равно замерзли. Пока мы ждали прибытия нашего транспорта из Королевских ВВС, мы, должно быть, представляли собой жалкое зрелище. Весь штаб и группа обеспечения 22-го полка САС стояли на краю продуваемой всеми ветрами взлетно-посадочной полосы в канун нового 1990 года, дрожа, как кучка бродяг, брошенных в Арктике.
В назначенное время приземлился транспортный самолет C-130 и с грохотом подкатился к тому месту, где мы его ждали. Загрузив к себе на борт нас и наше снаряжение, он перебросил нас на короткое расстояние до основной британской базы под кодовым названием «Виктор». Расположенная недалеко от города Абу-Даби, база «Виктор» оказалась недавно построенным лагерем парашютной подготовки, который еще не был занят. Здесь имелась взлетно-посадочная полоса, достаточно большая, чтобы принимать большие реактивные самолеты, а вокруг раскинулась обширная охраняемая территория площадью двадцать квадратных миль, где можно было размещать и обучать парашютистов. Внутри периметра «Виктора» находилось множество городков, расположенных на расстоянии до мили друг от друга, один из которых, недалеко от ограждения периметра, оказался нашим. Все здания были совершенно новыми, весьма простецкими, но тем не менее вполне пригодными.
Для оборудования нашего лагеря на базе «Виктор», туда перед Рождеством была отправлена небольшая передовая группа САС. Основная рабочая комната, кабинеты и бóльшая часть жилых помещений находились в огромном ангаре, изначально спроектированном для того, чтобы парашютисты могли отрабатывать спуск из-под крыши. Я говорю «кабинеты», но на самом деле это были просто столы, расставленные на расстоянии нескольких футов друг от друга, — одинаковые шестифутовые деревянные рабочие места с металлическими ножками, и такие же одинаковые пластиковые стулья. Они были расставлены в широком, полукруглом помещении — для командира, адъютанта, начальника разведки, начальника связи, меня и начальников других отделов и служб. Нам повезло, что они находились близко друг к другу, потому что телефонная система была очень простой, и бóльшую часть времени мы общались, перекрикивая друг друга. Если кто-то хотел поговорить с Херефордом, где оборону держали заместитель командира и эскадрон «G», он шел на пункт спутниковой связи, где была прямая связь с базой.
Позади столов, на стенах ангара висели огромные карты Ирака и Кувейта, груды картонных коробок с сотнями их уменьшенных копий, отпечатанных на бумаге или шелке, лежали на полу. Они предназначались для выдачи войскам. Шелковые карты нужны были на случай эвакуации, уклонения от попадания в плен или побега. Они не рвались при намокании, как бумажные, и оставались читаемыми даже после того, как их засовывали во влажный карман.