К сожалению, существовала одна вещь, которая точно не работала с максимальной эффективностью, — это был «Чинук». Когда вертолет начало трясти при подготовке к взлету, летчик внезапно решил выключить двигатели. Грохот и вибрация внезапно уменьшились, а винты стали замедляться. Мы вопросительно посмотрели друг на друга, но недолго.
— У нас проблема, — объявил летчик. — Либо засорился топливопровод, либо отказала гидравлика. Если это топливо, то мы задержимся минут на тридцать. Если гидравлическая система, то мы пробудем здесь по крайней мере еще два часа. Возможно, дольше.
Поскольку мы ничего не могли поделать, то вместе с Боссом мы спустились с вертолета и отошли на десяток шагов в сторону от вертолетной площадки. Он зажег сигару, а я взял самокрутку. Мы стояли там, курили и болтали, пока инженеры Королевских ВВС пытались разобраться, в чем дело, заглядывая в потаенные уголки машины и бормоча под нос технические вопросы. Пока мы стояли, командир сказал мне, что он и штаб довольны успехами двух подразделений эскадрона «D» и другого полуэскадрона «Альфа». О ситуации с патрулем «Альфа Один Ноль» мы оба знали, и пытались предпринять шаги, чтобы заставить патруль двигаться. Однако все были глубоко обеспокоены состоянием патруля «Браво Два Ноль», который не смог установить радиосвязь со штабом Полка в Аль-Джуфе.
Когда патруль, находящийся в тылу врага, не выходит на радиосвязь, это всегда тревожно — особенно если это происходит с таким патрулем, как «Браво Два Ноль», у которого с собой было две отдельные радиостанции. Кроме того, те сомнения, которые мы оба испытывали перед тем, как патруль Макнаба отправился на операцию, не облегчили нам принятие их молчания. Наше разочарование еще больше усилилось, когда пилот «Чинука» подошел к нам и сказал, что проблема определенно в гидравлике, и что в течение нескольких часов мы никуда не полетим.
— Хорошо, — произнес командир, — оставим это до завтрашнего вечера. Давайте вернемся в штаб.
Когда мы вернулись в терминал, от «Браво Два Ноль» по-прежнему ничего не было слышно. Однако появилась новая проблема в виде сообщения от «Альфа Один Ноль». Это был ответ на предыдущее сообщение командира, который представлял собой двойной отказ: «Не для нас. Не для этого места». Это означало, что командир патруля даже не собирался пытаться договориться о встрече с командиром Полка. И он также сообщал своему командиру: «Я не приму нового заместителя».
Я посмотрел на Босса, ожидая его реакции и возблагодарив судьбу за то, что наш вертолет вышел из строя прямо перед взлетом. Если бы этого не произошло, то мы, как пара идиотов, ждали бы на месте встречи офицера, который и не собирался там появляться. Могу сказать, что командир был в ярости, но какие бы мысли ни были у него в голове, он держал их при себе.
На следующий день, 25-го января, командир снова не смог отправить меня туда из-за нехватки вертолетов, однако он организовал встречу «Альфа Один Ноль» на границе с майором Биллом, одним из самых опытных офицеров Полка. В день, когда иракцы запустили восемь ракет «Скад» по Тель-Авиву, командир больше не мог мириться с тем, что одно из наших передовых подразделений все еще колесит по Саудовской Аравии, не имея возможности даже пересечь границу, не говоря уже о том, чтобы начать уничтожать ракетные пусковые установки.
В Израиле, предоставленные американцами «Пэтриоты» сбили все восемь «Скадов», но осколки от взорвавшихся ракет убили двух гражданских лиц и ранили шестьдесят девять, и израильтяне с каждым часом становились все более яростными и воинственными. Я чувствовал, что каждая ракетная атака на их страну будет воспринята ими как доказательство того, что мы не выполняем свою работу должным образом. Конечно, в случае с «Альфа Один Ноль» мы ее вообще не выполняли.
Майору Биллу уже было за пятьдесят, когда он поднялся по служебной лестнице. Много лет назад он служил в эскадроне «А», а затем перешел в эскадрон «В». Очень опытный военнослужащий Полка, он проходил действительную службу в Радфане, Адене, Борнео и Дофаре. Короче говоря, он был лишенным всяких сантиментов, всегда готовым к действию солдатом.