Расстояние до посадочной площадки составляло всего тридцать километров, и мы должны были оказаться там задолго до полуночи, что давало нам несколько часов на то, чтобы обеспечить охранение этого места до прилета вертолета, — конечно, если бы Йорки не съехал на «Ленд Ровере» Пэта через край отвесной скалы в овраг, что в таких условиях может случиться с каждым. Одному Богу известно, каким образом никто не погиб и не получил серьезных травм, поскольку «110-й» свалился в овраг примерно на шесть или семь футов, а затем перевернулся вверх колесами. Думаю, что троих находившихся там солдат спасла поперечина кузова, принявшая на себя основную силу удара, но все же ребята получили несколько сильных ударов и были сильно потрясены. Из бака машины вытекло все топливо, а боеприпасы, канистры с горючим, оружие, снаряжение и пайки оказались разбросаны по дну оврага.
Нам потребовалось почти полтора часа, чтобы вытащить «Ленд Ровер», — мы вынуждены были работать очень осторожно, чтобы не вызвать искр, которые могли бы воспламенить топливо. В конце концов нам удалось приподнять его лебедкой, подцепить к «Унимогу» и вытащить из оврага задним ходом.
Удивительные машины, эти «Ленд Роверы». После того, как мы проверили и заправили потрепанный «110-й» Пэта, он завелся с полоборота. На самом деле, за все время нашей работы в поле, в течение которого мы проехали тысячи километров по ужасной местности, у нас ни с одной машиной не возникло никаких проблем. Марку «Ленд Ровер» я готов поддержать в любое время.
Пэт со своим экипажем был настолько потрясен, что я, в общем-то, смягчил свое решение о его отправке. Притянув его к себе, я сказал ему, что решил дать ему последний шанс, но добавил, что это последнее предупреждение. Думаю, он это оценил, — черт возьми, он должен был это сделать, ведь благотворительность не входит в список приоритетов любого полкового сержант-майора, и уж тем более меня. Он пробормотал что-то вроде благодарности, хотя после аварии его все еще сильно трясло. Каким-то чудом Йорки тоже не пострадал и, к его чести, он сказал, что чувствует себя вполне нормально, чтобы вести машину. Мы смогли продолжить путь в прежнем составе, с задержкой, но все же более или менее целыми.
В итоге мы прибыли на место посадки вертолета с запасом в два часа — встреча была назначена на 02:00 ночи, — и сразу же занялись организацией охранения. Мы должны были убедиться, что прилегающая территория абсолютно стерильна — то есть свободна от противника и гражданских лиц, — поэтому на несколько километров вокруг выслали патрули. Если никаких признаков присутствия врага обнаружено не будет, то мы расставим машины в оборонительные пикеты вокруг посадочной площадки, а военнослужащих патруля оставим в центре, чтобы они направляли вертолет. Поскольку нам необходимо было соблюдать полное радиомолчание, летчик не мог приземлиться, если не видел на земле правильного сигнала.
Точно в срок появился «Чинук», пролетевший всего в тридцати футах над землей. Он пронесся над головами, развернулся в радиусе ста метров и шумно, но достаточно изящно приземлился точно в обозначенном месте. Пыль вздымалась огромными тучами, стоял ужасающий грохот, поскольку двигатели работали постоянно.
Первым, кого я увидел после того, как опустилась хвостовая аппарель, был борттехник. Выйдя вперед под вращающимися лопастями, чтобы поприветствовать его, я затем передал ему конфиденциальное донесение, написанное мной для командира. В нем объяснялась ситуация с патрулем «Альфа Один Ноль» — некоторые вещи я не мог доверить радиоэфиру. В этом донесении, после изложения командиру своей оценки бойцов и их морально-боевых качеств, я настоятельно попросил его ни при каких обстоятельствах не рассматривать вариант разделения подразделения на два патруля. Я слышал по радио, что один полуэскадрон «Дельты» разделился, однако полагал, что мы будем более эффективной боевой силой, если «Альфа Один Ноль» останется целым патрулем, — не в последнюю очередь потому, что у меня вызывал опасения образ действий Пэта. Было необходимо, чтобы все бойцы оставались вместе под моим командованием, пока мы не выйдем из Ирака.
Пока я разговаривал с борттехником, из вертолета высадился один человек со своей M16 и «бергеном». Это, должно быть, мой новый заместитель. Благополучно сдав свое донесение, я повернулся к новичку, и мы пожали друг другу руки. Я все еще не знал, что это за человек, но крикнул ему на ухо, чтобы он следовал за мной, подальше от шума двигателей. Когда мы отошли, мои люди забрались на борт «Чинука» и начали все перетаскивать на землю. Вертолет в этом вылете уже пополнил запасы других патрулей, и то, что мы были крайним подразделением, которое пополняло запасы, означало, что весь груз, оставшийся на борту, предназначался для нас. Это здорово упростило разгрузку.