Через несколько секунд после прыжка, находясь в небе, я отчаянно пытался обрести устойчивость, но все было безнадежно, совершенно не в моих силах. В одну секунду я падал головой вперед, а уже в следующую — лежал на спине и смотрел в небеса. И в тот момент, образно выражаясь, небеса казались мне слишком, слишком близкими.
На высоте 4000 футов я потянул за ручку. Бам! Парашют раскрылся, ремни врезались в меня, перехватив дыхание. Слава Богу, у меня был купол. «Если я не буду умничать, то смогу это пережить», — подумал я, приказав себе оставить все в покое. Ничего не трогать, ничего не делать, просто приземлиться.
И я приземлился.
На последующем подведении итогов ребята сказали, что как только я покинул хвостовой отсек, я стал настолько нестабильным, что они не смогли ко мне приблизиться. Очевидно, вся рота пыталась поймать меня, но я падал как камень, быстрее, чем кто-либо мог лететь в своем свободном падении. В конце концов, им это удалось, и хотя я никого не видел, один парень из роты, Стэн, который в свободном падении мог «летать» подобно птице, сумел сконцентрироваться и схватить меня. Его самого я не видел и ничего не почувствовал, но именно он стабилизировал меня. Именно в тот момент я потянул за ручку, почувствовал удар, когда парашют раскрылся, и увидел над собой купол. К тому времени Стэн уже унесся в вихревом потоке, и я уж было подумал, что это просто удача, которая безопасно раскрыла мой парашют. Выслушав остальных на подведении итогов и поразмыслив о том, что могло произойти, я утвердился во мнении, что могу обойтись без затяжных прыжков. Этого мнения я придерживаюсь и по сей день.
Вскоре после зачисления в часть кандидат знает, в какой эскадрон он попадет, потому что именно там есть вакансии. В случае моего набора, пятеро из нас были определены в эскадрон «D», в котором было две вакансии в мобильной роте и три — в лодочной. Нам сказали, чтобы мы сами определились, в какую роту мы хотим пойти, и все захотели попасть к мобильщикам, — отчасти потому, что мы уже представляли себя за рулем хорошо вооруженной машины, рассекающей по всей стране, но в основном из-за того, что никому из нас не нравилась идея работать бóльшую часть времени в холодной воде.
По прибытии в эскадрон «D» нас в алфавитном порядке вызвали в кабинет тогдашнего командира эскадрона майора Брюса Нивена. Поскольку моя фамилия начинается на «R», в списке я был четвертым. И естественно, что первые двое, пришедшие на прием к боссу, отдали предпочтение мобильной роте. Глянув в свои бумаги, командир сказал:
— Так, Рэтклифф, отправляешься в лодочную роту.
Я знал, что он так и скажет, но решил попытаться заставить его передумать. Упорно стоя перед его столом, я несколько нервно ответил ему, что предпочел бы пойти в мобильную роту.
— Ты пойдешь туда, где есть вакансия, а вакансия есть в лодочном подразделении, — последовал предсказуемый ответ. Я не двинулся с места.
— Нет, сэр, — произнес я, — я не переношу воду. — Майор Нивен недоуменно посмотрел на меня и спросил, не боюсь ли я воды. — Я не боюсь воды, сэр. Просто я не очень уверен в ней.
Должно быть, по какой-то причине это задело командира, в результате чего Дэнис, один из парней, который побывал в его кабинете до меня, был переведен из мобильной роты в лодочную вместо меня. Вот так я и попал к мобильщикам, ездил на «Ленд Роверах», пока Дэнис занимался плаванием. Это был полезный урок того, что в САС ты сам определяешь свою удачу. Пусть я и добился своего, но подставил своего товарища, и он никогда не простил меня за это.
Когда человек зачисляется в Полк, он попадает на иную карьерную лестницу. В течение первого года службы он сохраняет звание, которое у него было на момент прихода в часть, и получает жалование, соответствующее своей должности в предыдущем полку или части. По истечении этого года он полностью восстанавливается в новой должности и становится рядовым, хотя в качестве стимула для продолжения службы в части, ему платят столько же, сколько капралу в обычном подразделении; в звании капрала ему платят столько же, сколько сержанту. После этого он не может получить звание сержанта, пока не прослужит в Полку не менее семи лет. Однако, как только такие люди получают звание сержанта, мы рассматриваем их как движущую силу САС, важнейшими частями того механизма, который двигает Полк вперед. Но прежде, чем они достигнут этого этапа своей карьеры, им предстоит пройти долгий путь.
В любое время на протяжении первых четырех лет службы в САС человек может быть либо отправлен обратно в свою первоначальную часть, либо полностью принят в Полк. По сути, это означает, что у него есть четыре года, в течение которых он должен себя проявить. Его аттестационные документы подписываются командиром эскадрона и передаются в штаб Полка[42], где их подписывает полковой сержант-майор, который добавляет к ним словесный портрет оцениваемого, а оттуда они попадают к адъютанту[43], заместителю командира и, наконец, к командиру части. Если все они согласны и подписывают бумаги без оговорок, то оцениваемый военнослужащий продолжает службу в САС.
43
В армиях западного образца адъютантом называется начальник отделения личного состава штаба, т.е. кадровик части.