Как только я увидел это ужасное зрелище, то услышал крик Джимми:
— Еще двое уходят сзади!
Со своей позиции я не мог их видеть, поэтому сорвал пулемет с верхней части стены и, прижав его к плечу, как ружье, крался боком, пока не увидел, как адý отступают с холма, все время стреляя в него короткими очередями. Над головой и где-то слева я услышал звенящий треск летящих пуль, когда люди позади меня открыли огонь.
Я снова открыл огонь, одной длинной очередью отправив пули из оставшихся в ленте патронов в двух мужчин. Рядом со мной стреляли другие, поэтому не уверен, кто убил второго человека, но он внезапно развернулся и выронил оружие. Когда он падал, из многочисленных ран на его груди хлынули огромные потоки крови.
Стрельба закончилась менее чем через пять минут после начала. На склоне холма вновь воцарилась тишина. Мы осторожно двинулись вперед, и трое бойцов горной роты вошли внутрь и зачистили хижину. Фиркат и гейш оставались на своих местах и, похоже, никакого участия в засаде не принимали.
Один из двух человек, убежавших из задней части хижины, был мертв, хотя было невозможно узнать, приложил ли я руку к его убийству. В него попало не меньше полудюжины пуль. Его товарищ, похоже, ушел, хотя и мог быть ранен. Четвертый человек был застрелен на дальней стороне здания другими солдатами патруля. Я даже не видел его, пока мы не наткнулись на его тело.
Я чувствовал себя странно воодушевленным — таким, каким бываешь после нескольких рюмок, но до того, как на самом деле напьешься, — хотя и знал, что эта реакция была вызвана адреналином, который все еще гонял внутри моего организма. Я пережил свою первую встречу с врагом. Моя первая перестрелка. И я впервые убил человека.
Это было странное чувство. Позже, когда мы возвращались в «Белый город», я подумал: «Это действительно здорово. Я только что пережил свой первый бой, и у меня все получилось». У меня не было никаких сожалений, только небольшая печаль по человеку, которого я убил, — возможно, у него была жена и семья, точно так же, как и у некоторых наших парней. Тем не менее, он сам в конце концов выбрал свою судьбу, став террористом.
Джимми был доволен тем, как я сработал, но предупредил о сдержанности. Похлопав меня по спине, он сказал:
— Легко задать жару, но совсем другое дело, когда ты должен это принять. Так что не думай, что ты ветеран. Ты еще просто щенок.
По правде говоря, я и не чувствовал себя кем-то другим, и уж точно не чувствовал себя героем. Но что я действительно знал, так это то, что искренне гордился тем, что сделал свою работу и победил врага, который, замешкайся я на несколько секунд, вполне мог бы вместо этого прикончить меня.
Остаток того дня мы провели на базе в «Белом городе», а на следующее утро вернулись на «Скайвэне» в Салалу. На следующий день нас с Джимми отправили в предгорья, в место, известное как «Диана-1», — хотя одному только Богу известно, что вдохновило какого-то ненормального офицера назвать в честь римской богини такое мрачное и неприветливое место, лишенное какой-либо привлекательности. Более того, словно почувствовав наше недовольство, боги решили в течение первого же часа нашего пребывания здесь подарить нам еще одну встречу с врагом.
Основной позицией на «Диане-1» был рукотворный сангар, — наблюдательный пункт без крыши, представлявший собой вырытую в земле яму, окруженную каменной стеной и укрепленную мешками с песком. Позади него на склоне холма располагались еще три небольших блиндажа, в центре которых находился минометный окоп. В большинстве случаев адý высылали снайперов, задача которых заключалась в том, чтобы помешать нашей деятельности, и заставить нас не высовываться. В самих сангарах вы находились в относительной безопасности, но покидание позиции даже ночью всегда щекотало нервы. Очень трудно приседать и пытаться вытереть зад, а потом снова влезать в брюки и закапывать «результат», зная, что в то время где-то там есть невидимый снайпер с ночным прицелом, который пытается поправить твою прическу.
Такое случилось и в тот день, когда мы прибыли, начав свою четырехмесячную боевую командировку. Вскоре нам стало понятно, что пытаться засечь их позиции бесполезно, — местность представляла собой рай для снайперов: бесконечное множество оврагов, бугров и случайных валунов обеспечивали безграничные укрытия. Как мы выяснили, днем атаки обычно происходили около 11:00, когда Солнце светило нам в глаза, однако сейчас было тихо. Более серьезные нападения происходили перед самым рассветом, хотя дульные вспышки, возникающие в полумраке, по крайней мере, давали нам возможность по ним прицелиться. В тот первый день мы, казалось, засекали их на трех разных позициях.