Вернувшись на борт «Плимута», я по крупицам собрал информацию о том, что случилось со сборщиками металлолома. После того, как я отправил их в безопасное, на мой взгляд, место на старой китобойной станции, капрал Терри, бывший королевский морской пехотинец, склонный считать себя Божьим даром для армейской службы, увидел, что те идут к нему, неся горящие факелы и продолжая петь. Я понятия не имею, почему, но когда работяги оказались примерно в ста ярдах от него в темноте, Терри крикнул: «Стоять! Билли Рэтклифф?». Он повторил мое имя еще несколько раз, к вящему удивлению металлоломщиков, которые не понимали, о чем он говорит. Они никогда обо мне не слышали, а когда я указывал, чтобы они шли к заброшенной китобойной станции, своего имени я им не назвал. Не получив, как ему показалось, удовлетворительного ответа, Терри и остальные члены его патруля открыли огонь, причем целились они не поверх голов рабочих, а прямо в них. К счастью, ни один из аргентинцев не был даже ранен, несмотря на то, что по ним открыли огонь капрал САС и остальные члены патруля.
После этого, на борту «Плимута», три ротных «хэдсхеда» — этим словом в САС называют ответственных лиц, руководящий состав[71], — провели с Терри разбор этого случая. Я спросил его, чем он думал, окликая гражданских лиц моим именем, на что он ответил, что, по его мнению, этими людьми руководил я.
— А если это не так, то что они должны были ответить? — не унимался я.
Естественно, у него не было ответа на этот вопрос, поэтому я спросил его, сколько раз он участвовал в боевых действиях.
— Ты окликнул их моим именем, открыл огонь по этим аргам и промазал по ним. Слава Богу, что ты косой, — произнес я как можно спокойнее, хотя уже закипал от гнева. — Ты ходишь вокруг и хвастаешься, какой ты классный, — продолжал я, — и вот ты стреляешь в невинных гражданских. То, что ты сделал, могло привести к серьезному инциденту. Любой бы решил, что мы банда психопатов.
Может быть, мне и было противно, но это был Полк, со своим кодексом поведения и своими методами ведения дел. В результате мы вчетвером решили, что все сказанное не покинет пределов этой каюты. Однако несколько минут спустя, когда я пил чай, один из военнослужащих патруля Терри неожиданно подошел и начал срываться на мне, спрашивая, по какому праву я обозвал его психопатом.
Я сказал ему закрыть рот, схватил Терри и затащил его в каюту. Нас заметили командир роты и старший сержант, и желая узнать, что происходит, последовали за нами. Когда дверь закрылась, я повернулся к ним и, указывая на Терри, в ярости произнес:
— Этот парень только что выложил другому солдату своего патруля то, что мы сказали ему наедине. Более того, он исказил мои слова, чтобы представить так, будто я обвинил всю роту в том, что они психопаты! — А после этого сказал Терри: — После работы у территориалов я вернусь сержантом. И когда я вернусь, убедись, что тебя там нет. Потому что, если ты там будешь, я от тебя избавлюсь. И это не угроза, это обещание.
Когда все улеглось, нас накормили и напоили, и я отправился в душ. Он был довольно примитивным — нам разрешалось три раза дернуть за цепочку, которая выпускала определенное количество воды через душевую лейку — но этого было достаточно. Жаль, однако, что флотские не разрешили аргентинским рабочим принять душ, когда их подняли на борт «Плимута». Я пошел к ним попрактиковаться в испанском, и вонь от запаха тела, грязи и немытой одежды была настолько ужасной, что у меня запершило в горле, как от аммиака. После того, как я сказал им, что из Британии прибывают большие силы, чтобы вернуть Мальвинские острова, они несколько мгновений смотрели на меня, ошеломленные. Они просто не могли поверить, что британцы проделают такой долгий путь ради борьбы за какие-то маленькие и бесплодные острова, но когда я напомнил им о том, что только что произошло на Южной Георгии, до них все же дошло.
Двадцать четыре часа спустя нам приказали перебраться на корабль Ее Величества «Энтрим». Перебирались мы на вертолетах, которые перевозили по девять человек за раз, после чего в грузовых сетках, подвешенных под вертолетами, необходимо было перевезти снаряжение. Другие военнослужащие перебирались с антарктического исследовательского судна «Эндьюранс», в результате чего в ту ночь весь эскадрон «D» оказалась на борту флагманского корабля оперативной группы «Южная Георгия».