Именно на «Энтриме» мы смотрели спутниковое видео, на котором премьер-министр Маргарет Тэтчер подошла к микрофону у дома № 10 по Даунинг-стрит и сообщила нации: «Радуйтесь, просто радуйтесь. Южная Георгия освобождена». Ликовать мы не стали. Мы знали, что вся эта политическая чушь хороша лишь для поддержания морального духа дома, ну и для сбора голосов для политиков.
Перед тем как мы покинули Южную Георгию, одного из парней в роте осенила идея, которая, с его слов, помогла бы им всем заработать. Он решил, что если кому-то из них удастся пробраться в почтовое отделение в Грютвикене (которое функционировало из-за расположенной там базы Британской антарктической службы) и найти несколько конвертов, выпущенных в первый день конфликта, то они смогут поставить на них штемпель с датой захвата Южной Георгии. При условии, что конвертов было выпущено не слишком много, эти сувениры наверняка будут стоить немалых денег, особенно учитывая интерес к кампании, который в Великобритании с каждым днем только возрастал.
Попасть в почтовое отделение не составило труда — об этом позаботился ломик. Но хотя парни нашли множество конвертов первого дня выпуска, сколько бы они ни рылись в ящиках, им не удалось найти официальный резиновый штемпель. Наконец удалось обнаружить штамп с надписью: «Британская антарктическая служба, Кинг-Эдвард-Пойнт, Южная Георгия». Они поставили дату 25 апреля 1982 года, чтобы отметить день возвращения Южной Георгии, и пропечатали целую пачку конвертов, набив ими карманы. Один из них подарили и мне — не знаю, сколько они стоят сегодня, так как я никогда не пытался его продать, но из-за надвигавшейся катастрофы их раритетная ценность трагически возросла.
Хотя захват Южной Георгии в конечном итоге оказался не таким уж значимым делом, он был осуществлен без единой британской потери, и это несмотря на первые, потенциально очень опасные инциденты на леднике Фортуна и с патрулями, выходившими на надувных лодках «Джемини» Кроме того, была достигнута одна очень важная цель: Британия получила безопасное убежище для лайнера «Куин Элизабет 2», который в то время направлялся на юг вместе с основной оперативной группой. Он был реквизирован правительством у своих владельцев, судоходной компании «Кунард», и переоборудован в военное судно. Вместо того чтобы подвергать крупный лайнер риску нападения подводных лодок и авиации вблизи Фолклендских островов, он смог встать якорь в бухте Стромнесс в Южной Георгии и перегрузить войска, которые находились у него на борту, на десантные корабли для их переброски на Фолкленды. Вследствие этого «Куин Элизабет 2» никогда не подвергался опасности. Учитывая, что потеря такого известного и престижного судна в результате вражеских действий стала бы пропагандистской катастрофой первой величины, — и это помимо гибели людей, которая она неизбежно бы за собой повлекла, — тот факт, что корабль смог бросить якорь в безопасности в Южной Георгии, сам по себе имел неоценимое значение.
Пока что мы достигли своей цели и никого не потеряли. Моральный дух был высок. Однако впереди нас ждала катастрофа.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
После двух дней пребывания на борту «Энтрима» мы на вертолете перебрались на борт корабля Ее Величества «Бриллиант», новый фрегат типа 22, построенный в основном из алюминия. Переход на другой корабль был не только вопросом перебрасывания личного снаряжения и оружия — всякий раз, когда мы переходили с одного корабля на другой, мы перевозили снаряжение всего эскадрона. Я имею ввиду огромное количество боеприпасов, тяжелого вооружения, пайков, средств связи и прочего снаряжения, — общим весом тонн пятнадцать, — которого хватило бы для заполнения транспортника C-130 или для того, чтобы забить до отказа огромный морской контейнер.
После заточения на «Плимуте» жизнь на борту гораздо более крупного «Бриллианта» казалась роскошью. Межпалубное пространство в нем позволяло ходить в полный рост, а трапы были широкими и высокими. Это было все равно, что почувствовать разницу между проживанием в тесной приморской ночлежке и проживанием в пятизвездочном отеле. Но несмотря на это, спальные места оставались проблемой, поэтому мы спали везде, где только можно, часто приходилось ждать, пока кто-то из матросов заступит на вахту, чтобы занять его койку на несколько часов.