При высадке нас встретил капитан Тед, командир лодочной роты, и его люди. Последние четыре дня они провели на острове Пеббл, наблюдая за противником и оставаясь незамеченными; теперь их задачей было вывести нас на цель. Тед проинструктировал командира эскадрона и «хэдсхэдов» каждой роты. По окончании инструктажа нам сказали, что это не ночь для тактических перемещений, и вместо этого мы должны подорвать задницы и как можно быстрее добраться до цели, поскольку в противном случае у нас не останется достаточно времени для выполнения задания и встречи с вертолетами до того, как последние вернутся на «Гермес». По плану, мобильная рота должна была атаковать стоянку одиннадцати самолетов на земле и уничтожить их зарядами пластичной взрывчатки. Авиадесантной роте было поручено блокировать поселение, а горная рота должна были находиться в резерве у минометной позиции, откуда они могли бы мгновенно отправиться на помощь любым войскам, которые могут оказаться в беде.
Мобильной ротой, где я находился, командовал капитан Пол, его замом был штаб-сержант Боб; я был третьим в порядке старшинства. Учитывая местность и темноту, мы вышли довольно бодро, однако этого оказалось недостаточно, поскольку, казалось, все было против нашего передвижения. Поверхность острова представляла собой в основном торф, губчатый материал, который затруднял ходьбу, особенно в темноте. Кроме того, там было много заборов и стен, которые нужно было преодолевать — именно то, что и можно было ожидать от поселения овцеводов.
Понимая, что драгоценное время потеряно, командир эскадрона решил ускорить марш, перестроив нас в колонну по одному. В результате, вместо того чтобы соблюдать порядок патрулирования, который обычно предполагает скрытное приближение к объекту, мы часто переходили на бег. Но подходя к стене или забору, мы выполняли «порядок преодоления препятствий», который предписывал, чтобы каждого человека, который преодолевал помеху, прикрывали другие, и это нас значительно замедляло.
При движении в вытянутой колонне солдат впереди отвечает за солдата сзади. Если он видит человека впереди и сзади себя, то все в порядке. Такова теория, но мы не знали, что пока мы старательно преодолевали препятствия, командир эскадрона и другие роты перепрыгивали стены и заборы и мчались к цели, как угорелые.
По итогу мы неизбежно потеряли связь с ротой впереди. Они двигались намного быстрее нас, и вскоре человек во главе нашей роты уже не мог развидеть крайнего человека из роты впереди. Если идти ночью по пересеченной местности, то можно просто раствориться в темноте, а если цепь разорвется, то можно и потеряться. В кромешной тьме мы ничего не могли разглядеть, даже через свои ночные прицелы, поэтому единственным средством связи с передовыми подразделениями была рация, которую нес связист. Когда капитан Пол понял наше затруднительное положение, он связался по радио с командиром эскадрона, который находился где-то впереди нас в темноте, и попросил его навести нас на себя. Командир эскадрона ответил по радио, что у него нет времени нас ждать — если мы не догоним его к моменту прибытия на пункт встречи, мы должны будем остаться в резерве у минометной позиции, то есть выполнять задачу, изначально поставленную перед горной ротой.
Мы его не догнали. Однако перед тем, как покинуть «Гермес», был согласован план действий на случай нештатных ситуаций. Согласно ему, если с мобильной ротой что-то случится до того, как мы достигнем цели, то подхватить эстафету и возглавить атаку должна была горная рота. У ее военнослужащих было достаточно взрывчатки, чтобы выполнить задание.
Достигнув минометной позиции, мы поняли, что свою основную роль в атаке мы потеряли, и были почти вне себя от гнева и разочарования, понимая, что нас низвели до уровня статистов.
Оглядываясь назад, можно сказать, что ротному сержанту следовало выделить кого-нибудь в качестве головного разведчика. Капитан Пол был хорошим офицером и старался все делать правильно, и в том, что образовался разрыв в походном порядке, не было его вины, потому что в ту ночь был туман, который постоянно то появлялся, то исчезал. Что еще хуже, мы были единственной ротой, за которой не закрепили бойца лодочной роты в качестве проводника — ошибка, поскольку к тому времени они знали дорогу к полевому аэродрому и обратно лучше, чем тыльную сторону ладони.