Одним сильным рывком я выдрал себя из этой массы, вместе с кожей, мышцами, сухожилиями, вырвал себя из этого сна, проснулся, задышал. Вспомнил, как это делать: наслаждаться вентиляцией легких, чуть не умер от облегчения.
Второй раз приснилась авиакатастрофа, самолет воткнулся носом в землю, и я ощутил, как меня разносит на атомы взрывной волной. Проснулся живым, получается воскрес. Оттого, наверное, подумалось, что меня зовут: Лазарь.
Но меня зовут совсем не так.
Глава вторая
В которой Гор просыпается в луже собственной крови.
И опять я ничего не помню. Кровь натекла из меня. И нет, я не упал звонким затылком на кафель. Похоже, что я решил отметелить собственное отражение, потому что кулаки разбиты в мясо, а еще проведена успешная подача головой. Я разбил себе лоб с помощью зеркала, потому что вокруг миллиард окровавленных осколков, отражающих весь сюр ситуации, а на лбу здоровенная шишка и запекшаяся сукровица. Я поднимаю самый большой осколок, чтобы оценить свой вид, и тихо матерюсь, потому что выгляжу так, будто из окопа вылез. С другой стороны, есть ли разница, как я выгляжу, потому что я все равно не знаю, а надо ли мне выглядеть хоть немного прилично? Для кого? Зачем?
Пытаюсь привести себя в порядок, параллельно думая о том, что могло такого приключится со мной вчера.
Вцепившись железобетонными пальцами в раковину, орал, в отчаянии выдал серию ударов, завершив все это буйство счастливым обмороком. Счастливым, потому что, наконец, отключился и перестал пытаться уничтожить сам себя. Но я себя знаю, я сегодня продолжу этим заниматься. Самоуничтожение это любимый вид спорта практически всех людей, а я человек, и ничто человеческое, как говорится…
Столько разных способов надурить самого себя, а потом обвинять и страдать от этого. Карусель никогда не останавливается, ты только иногда слазишь немного поблевать в сторонке, а потом снова лезешь крутиться, даже если приятные ощущения уже давно закончились, осталась привычка, с которой ты ничего не можешь поделать, и уже по инерции продолжаешь все эти сумасшедшие действия, которые не приводят к результату, а лишь тратят время.
Тем не менее, в определенный момент ты осознаешь, что настолько сам себя заебал, что тебе невыносимо находиться в собственном теле, и ты принимаешься методично его разрушать.
Разного рода истязания предоставлены в широком объёме, в аду черти не нужны, мы сами берем инструменты и начинаем инквизицию.
Крестовые походы против собственного разума. Джихад сознания. Бой с тенью.
Кого я пытаюсь удивить?
Кого я пытаюсь сразить одним ударом?
Я нахожу табак под столом в гостиной и это благо. Задушить собственные лёгкие, лёгкий BDSM. Так приятно самого себя связать и ограничить, почувствовать уютность сжимающего со всех сторон латекса, который не позволяет выйти за пределы себя, очерчивая понятную границу, обозначает поле влияния.
Ведь если выходить за рамки и расширяться, если познать и признать свою силу, станет невыносимо страшно от возросшей ответственности за происходящее.
Поэтому, именно поэтому я выстегиваюсь сам на себя.
Из раза в раз
Из года в год
Из жизни в жизнь
***
Вышел, повернул за угол, повернул мысль. В протекторах на ботинках застряли шоркающие камешки, скрипя, иду по улице. Холодные последождевые сумерки начали спускаться на город, в котором меня нет. Как будто я сплю и мне сниться моя жизнь в этом месте, которое своей красотой захватывает, завораживает, кружит в танце, не дает повода сомневаться, не дает повода умирать изнутри. Фонари всю ночь стреляют навылет, светом пронзая до подкорки с противоположной стороны. Тот, кто меня не понял бросает книги в костёр, но это не плохо.
Пускай будет так.
С каждым шагом вибрация повышается, и я не замечаю, как проваливаюсь в другую реальность. За дымкой полуприкрытых глаз пейзаж плавно меняется, теряет текстуру и цвет, ночь сменяется на день, асфальт превращается в песчаник, стены домов перекидывают полномочия от кирпича и бетона к известняку. Здесь почти все из него построено, и я продолжаю идти под палящим солнцем по улицам какого-то древнего города для того, чтобы свидетельствовать ненависть бога.
Я чувствую, как в воздухе разлита эта жаркая, невыносимая субстанция, как она пропитывает и просачивается сквозь поры на коже, и ты начинаешь сам, весь, целиком из нее состоять.
Как будто навалили звук, становиться громче слышать и дышать, я продолжаю наблюдать за происходящим. Сначала замечают самые чувствительные, им поначалу тяжелее всего, видно, как у них давлением внутри черепа почти выдавливает глаза, и это повышение порога входа. Постепенно чувство накрывает всех вокруг, с треском рвется реальность и в воздухе висят сияющие черным и красным аидовым светом полосы – места, в которых начинают появляться жгучие порталы в другое измерение. Паники нет, есть только ужас, потому что каждый понял, что отсюда уже точно не сбежать. Они стоят на месте завороженные, не способные кричать, бежать, предпринимать хоть что-то. Воздух стягивает полотном, обволакивает, душит, среди мерцающих частиц застывшего в воздухе кварца и замедленного времени я слышу гулкий зов. Я не могу не подчиниться, но мне отчего-то совсем не страшно.