Когда я выбирал гасить свой огонь, это выступало очередным катализатором, бензином в костер, который по итогу мог спалить не только палатку и лагерь, но и весь лес.
Держа в руках обгоревшую мертвую птицу, я поливал слезами отчаяния смерть, которой нет, но она есть. Вот же, в моих ладонях, радужное оперение, черный нагар. Поющее, радостное создание, трелью разносящее звонкое утро в осеннем лесу, лежит, повернув аккуратную головку набок и чуть приоткрыв маленький клювик, и не двигается, не дышит, не дышит.
Горечь подступала к горлу давящим комом, слезами тут не поможешь, смерть никак не исправить, и ситуацию никак не спасти.
Это было так больно для моей души, так неистово жгло и горело в груди, что я понял и причину, и следствие, и исток и исход.
Маленькая птичка в моей руке больше не будет петь, но я сделаю так, что из-за моей неконтролируемой ненависти больше никто не пострадает.
Потому что такого не заслуживает никто из живущих, никто из тех, кто, даже будучи глуп, или слеп или невежественен, не является ни чистым злом, ни концентрацией его, ни его вместилищем.
А является лишь сосудом, транслятором, кристаллом, искрой Источника, из которого мы все, одинаково и единовременно, произошли.
Так может ли один божественный от – звук желать зла и боли другому, такому же от – звуку? Только сам себе причиняешь и боль, и удовольствие, игра в миллиард песчинок, которые есть одно сплошное океанское дно.
***
Я обучался самурайскому искусству бесстрашия в самых ужасных своих сражениях, и теперь, спустя столько лет, я не боюсь. Я не боюсь почувствовать, что ты меня не любишь, а это было страшнее всего.
Потому что.
Саксофон не перестанет звучать от того, что ты уходишь в сумрак вечной тьмы, ты забираешь с собой часть моего сердца, но не всё. Потому что, как будто тысячи раз смотрел тебе в спину, желая разрядить туда всю обойму.
Но ты идешь и не оборачиваешься, а я оставил только один патрон, и он явно не для тебя. Потому что, моя ненаглядная, я никак не мог на тебя наглядеться. Потому что, моя дорогая, я не мог выменять тебя ни у одного из самых богатых менял. Потому что, моя любовь, ты сражаешь меня наповал, когда я смотрю в твои глаза, они, как два револьвера, «Берта и Дырокол.» (Э.Веркин)
И когда я вспоминаю, ради чего я сжег целый город, у меня не остается ни жалости, ни тоски.
«Они же жрать тебя захотели, слизывать с липких пальцев, и бог не простил,
Диких неандертальцев» (С. Ананасова)
Я не знал сострадания, но ты его знала.
Я не знал любви, но ты показала.
Как это
Когда ограничиваясь пространством между нами, волновые потоки пульсируют сетью, окутывая и обволакивая, мягким дрожащим электромагнитным напряжением, заставляя искорки между нами плясать и сиять. Когда я веду рукой по твоей коже, и начинаю чувствовать, как будто это моя кожа тоже. Как будто внутри мы спаялись, сцепились, срослись, и у нас одно на двоих сердце.
Как будто я уже не различаю разницы между тобой и мной, между внешним и тем что внутри, и в такой сингулярности меня точно все устраивает.
Ты – совершенство нежности, ты та, кто может успокоить бешеное пламя моей ярости. Ты не одна из нас, ты не одна из них. Я, похоже, так и не разобрался, что ты за существо. Но решил, не стоит будить спящее эхо. Потому что видя, на что способна твоя любовь, я чуть не поседел от страха, когда представил, на что может быть способна твоя ненависть. Я бы очень сильно не хотел однажды тебя такой узнать. Потому что это будет последнее, что я увижу, а потом наступит настоящая смерть, и тебе не помешает ни мое божественное происхождение, ни законы физики этого мира, потому что уничтожать так, как ты можешь, не может никто.
Я однажды тебя утратил.
И с тех пор так хочу вернутся, что в отчаянии пробиваю головой зеркала и стекла, в попытках вспомнить боль, причинить ее самому себе и отрезвится от своих диких снов.
Которые все разные, но все об одном и том же.
Подумалось, что меня зовут: Гор, потому что будто побывал им, в том пространстве и времени сна.
Потому что я потомок его, носитель его силы, и тот, кто сможет продолжить великий род.
Но как бы там ни было, я – не он.
И это снова не мое имя.
Я просыпаюсь в луже собственной крови, но это не приговор.
Я всего лишь разбил свое отражение, подрался с тем, над кем у меня нет власти.
Я всего лишь снова не узнал себя в зеркале.
Печальный факт. Веселая жизнь.
Глава три