-- Чегой-то разшумелся, Гирак? -- обратился к пьянице его коллега, судя по походке -- не менее усердный в этом деле. -- Кисляка перебрал че ль?
-- Да не нашинский тута сидит, -- Гирак развел руками, пошатнулся назад, с трудом удерживая равновесие. -- Как родниковой хлебануть -- не нашинский...
Теперь к Максу приглядывались уже несколько субъектов, которые между тем шептались между собой. Парень почувствовал себя диковинной птицей, которую разглядывают через прутья клетки. И чего прицепились? Не желая вступать в конфронтацию, он встал, но не учел, что подобный жест дремучая деревенщина может расценить по-своему. Привыкшие решать свои проблемы кулаками, они подумали, что Сиркин готовиться напасть на них, и собрались нанести превентивный удар. Точнее попытались. Из-за дешевого вина пьяницы были медлительны и неуклюжи, и Макс ловко отскочил в сторону, глядя как нападавшие валяться на его стол и друг на друга.
-- А ну всяк вопрос решать на улице, -- рявкнула со своего угла хозяйка, чьи размеры позволяли ей совмещать одновременно должность поварихи и вышибалы. -- Инаще как тресну!
Пьянчуги вмиг присмирели, но на Макса продолжали коситься нехорошим взглядом. Он было уже вздохнул с облегчением, как вдруг на него поперла словно танк из сала дородная бабища, она же -- хозяйка.
-- А ты чегой тута забыл, оборванец? - агрессивно начала она. - У меня ток чесной люд привечается! А ну вали отседова!
Не дожидаясь объяснений со стороны Сиркина, она схватила его за шиворот и рванула на себя так сильно, что он, не ожидавший, потерял равновесие и упал на пол. Вокруг раздалось гиканье и смешки, а Макс яростно сцепил зубы. Он уже хотел было встать, но дородная хозяйка, видно следуя крутому нраву своего мира, несколько раз его огрела по спине поварешкой, которую до этого держала в свободной руке. Макс попытался извернуться, и третий удар пришелся ему аккурат но носу. Сквозь пальцы побежала теплая кровь, а сознание помутилось от бешенства. Подобный беспредел так возмутил новоиспеченного Аксира, что он не долго думая вскочил и прописал "двойку" неадекватной бабище в челюсть. Та упала, да так что пол задрожал.
И только сейчас до Макса начало доходить, что он совершил смертельную ошибку. Хозяйка была единственным останавливающим фактором между ним и агрессивно настроенными пьяницами. При чем если раньше тех было трое, то после выходки Сиркина, желающих расквитаться с пришлым стало в разы больше. Не решая искушать судьбу, молодой человек рванул к выходу, благо был рядом, но на крыльце поскользнулся о навоз и полетел лицом вниз. Приземление было болезненным, но что было хуже всего -- пьяницы настигли его, и начали что есть сил месить ногами! Рыча от злости и обиды, Аксир прикрывался как мог, в основном защищая голову. На его счастье обувь у нападавших была мягкая, почти тряпичная и непоправимого ущерба его телу нанести не могла. Но было больно, это да.
-- Твою ж ты ж мать! -- выдохнул Макс, стараясь отползти подальше. -- Ах вы ж суки!
Заприметив возле себя неплохой по размеру камень, который почти идеально ложился в ладонь, Аксир схватил его и что есть мочи долбанул ближайшего пьянчугу по опорной ноге. Тот взвыл и схватившись за ушибленное место, отковылял назад. В возникшей суматохе, у Макса появилась возможность встать, и он недолго думая огрел еще одного по голове. На его стороне играло состояние драчунов, а так же некий опыт в занятиях по рукопашному бою, который он получил еще подростком. Особых спортивных успехов он не достиг, да и бросить пришлось после поступления в институт, но драться Сиркин умел. Что-что, а с этим он проблем никогда не испытывал...
Ярость туманила глаза, и Макс наносил удар за ударом, стараясь выдерживать дистанцию. Его противники были совершенно ошеломлены незнакомой манерой боя, и камень раз за разом попадал куда надо. Через две минуты у крыльца уже лежало четыре тела: кто-то стонал, кто-то ругался, а из-под головы одного парня уже начинала растекаться алая лужа. Аксира замутило, но он продолжал сжимать камень в правой ладони, готовый нанести еще немало увечий, если на него попрут второй волной.
Не поперли. Начали отступать, боязливо глядя на озлобленную фигуру. Макс на мгновение представил, как он должно быть сейчас выглядит. Окровавленный, грязный, в крестьянском рубище. То еще зрелище. Бомж-людоед. Такая мысль почему-то рассмешила Сиркина и он дико ухмыльнулся. А после почувствовал, как сзади к нему кто-то подбирается. Еще один, мелькнула быстрая мысль, а после студент так же быстро развернулся и нанес удар камнем...
Предплечье пронзила боль, словно удар пришелся по каменной стене. Приглядевшись, Макс понял, что почти угадал. Сгоряча он залепил какому-то мужику по нагруднику. Несмотря на довольно увесистый удар, мужчина даже не пошатнулся, а лишь подозрительно взглянул на молодого человека. Сиркин заметил, что к постоялому двору съехалось немало всадников. Не меньше дюжины, со знаменами и в тяжелом вооружении.
Сразу же засосало под ложечкой, а руки сами потянулись вверх, попутно выбрасывая камень. Похоже местные менты.
-- Прошу красно простить меня, господа, -- произнес Макс на том наречии, которому его выучил Геринг благодаря Глазу Демона. -- Я случайно. Честно!
Но на него не обратили внимания. Рыцарь, которого так некстати долбанул камнем новоявленный Аксир, продолжил идти вперед, попутно с силой оттолкнув со своего пути грязного крестьянина. Макс полетел обратно на землю, больно ударившись локтем. Сдерживая проклятия, он отполз в сторону и, не поднимаясь, стал следить за развитием событий.
-- Чернь! -- громогласно возвестил рыцарь. -- Именем Эркалота и его служителей, доношу до ведома всей округи волю Господа нашего! Кто здесь главный?
Спустя непродолжительное время из духана выбралась толстуха-хозяйка, подобострастно кланяясь и поднимая грязные юбки.
-- Ох ёй жа-ж, милостевай господин, очань приятно видать вас тута. Уж к столу не откажетесь присясть?
-- Ты хозяйка? -- спросил рыцарь холодно.
-- А кто ж еще? Мужик мой давно в пуху лежит; хозяйство ток на мой горб оставиль. Тяжко мне тута...
-- Молчать!
Женщина закрыла рот, и даже те, кто лежал на земле у крыльца, поверженные камнем Сиркина, притихли. Рыцарь между тем выудил откуда-то из-под доспеха пергамент, развернул его и начал читать:
-- Именем Господа нашего Экралота, Владыки Света и Добродетели, объявляется поиск и поимка злых еретиков и иных отступников. Коль есть среди вас, смертные дети Его, таковые, то немедля выступите вперед, дабы душа ваша не замаралась деяниями тела! Коль нету, но знаете вы тех, кто в ереси погряз, обязаны сообщить наместнику, либо его представителям о тварях подлых, отказавшихся от учения истинной Веры! Отныне и пока не поступит нового распоряжения, на всех землях Святого Царства объявляется охота за колдунами, ведьмами, знахарями, культистами и другими язычниками! Коль окажется так, что кто-то неправедные мысли замышлял против брата своего, Эркалоту преданному, то ждет кара страшная отступника. Сперва на земле, судом мирским, а после -- на небесах! Разнесите же эту весть всем, и пусть трепещут неверные от мысли, что вскоре их настигнет гнев божий!
Читал рыцарь зычно и с выражением. Максу даже показалось, что это не первый его раз. Скорее всего этот разъезд движется с самого Арсдана, донося политику партии до рабочего класса. Захотелось фыркнуть, но тело так болело, что Сиркин передумал. Убогий рваный мир. И почему его занесло именно сюда, а не скажем в эпоху высоких технологий или какую-то утопию?
Спрятав пергамент, рыцарь обвел собравшихся людей, вышедших из трактира послушать его проповедь, и поинтересовался:
-- Итак, есть ли среди вас те, кто водится с силами зла?
Крестьяне начали шушукаться между собой, и вскоре вперед выступил один из них. Сняв рваную шапку и поклонившись почти до земли, данный субъект тыкнул пальцем в сторону Макса, до сих пор сидящего на земле, и заявил:
-- А вот-де он, милостевай господин! Не отседова прибыл, точно говорю я вам, кумекает так, словно бес в нема брюхо греет. Явно одержимый. Вона че даже учудил!
Доносчик посторонился и продемонстрировал избитых мужиков. Некоторые уже благополучно спали, но одному явно не поздоровилось. Лужа крови из-под головы дошла до первой ступеньки крыльца. Сиркин неожиданно почувствовал, что этот мир может быть еще более негостеприимным, чем он думал изначально. Не хватало еще, чтобы его на костре спалили, как еретика и богоотступника.