— Нет-нет, — сказал К'вин. — Понимаешь, я не знаю, почему его понесло к Битре, но очень рад, что он там оказался.
— Как твои руки? — спросила Зулайя, глядя на то, как он потирает зудящие руки.
— Мне не надо чесаться, да?
Зулайя бросила через плечо:
— Леополь, принеси-ка Иантайну холодилки, будь добр.
Молодой художник был рад, что ему не придется возвращаться за мазью в свою комнатку.
— Это они просто от холода отходят, — сказал он, посмотрев на пальцы и заметив, как и говорила Тиша, краску под ногтями. Он сжал кулаки, стыдясь, что сидит за столом Вейра с грязными ногтями. По спине его прошла дрожь.
— Я хотела бы узнать, Иантайн, — начала Зулайя, — не можешь ли ты написать еще пару портретов? Вейр заплатит по обычным расценкам, от тебя никаких дополнительных расходов никто не потребует.
Иантайн воспротивился было.
— Я с удовольствием напишу ваш портрет, госпожа! Вы ведь о себе говорите, правда? — Снова приступ дрожи. Он постарался не показать виду.
— Ты будешь писать его только за достойную плату, юноша, — твердо сказала Зулайя.
— Но…
— Никаких «но», — вмешался К'вин. — Пока мы готовились к Прохождению, у нас с Зулайей не было ни минуты свободного времени, чтобы заказать хороший портрет. Но раз уж ты здесь… напишешь?
— Конечно, конечно, но вы ведь не видели моих работ, и я ведь только-только получил квалификацию…
Зулайя схватила его за руки, поскольку он начал размахивать ими, пытаясь замаскировать новый приступ дрожи.
— Подмастерье Иантайн, если ты умудрился написать четыре миниатюры, два официальных портрета и подновить стенные росписи для Чокина, то ты более чем квалифицированный художник. Разве ты не знаешь, что Макартор битых пять месяцев проторчал в Битре, пока писал свадебный портрет Чокина?
— И ему еще пришлось занимать у инженера, чтобы Уплатить остаток своего «долга»! — добавил К'вин. — А вот и Ванн. Но ты не начнешь работать, пока не поправишься окончательно.
— О, я уже здоров, здоров! — несмотря на то что его вновь заколотило, Иантайн вскочил, когда встали предводители Вейра.
Они представили его низенькому человеку, Ванну перешли к другим столам, за которыми отдыхали жители Вейра. В одном углу пели под гитару, порой сквозь обычный гул разговоров прорывался смех. Музыка смех, вечерний отдых — всего этого в Битре тоже не было.
— Я слышал, ты обдурил Чокина? — спросил Вайн и положил на стол стопку больших бумажных листов, аккуратно перевязанных, и пучок карандашей. — Думаю, они тебе пригодятся, — робко сказал он. — Я слышал, что ты поиздержался в Битре.
— Спасибо, — ответил Иантайн, благодарно поглаживая гладкие листы. Карандаши были разные по твердости. — Сколько я вам должен?
Вайн рассмеялся, показав щербатые зубы.
— Долго же ты проторчал в Битре. У меня и краски есть, но немного. Я разве что основные цвета умею делать.
— Тогда разрешите, я сделаю вам краски, — с благодарностью сказал Иантайн, стиснув зубы, чтобы не дрожать. — Вы мне покажете, где найти сырье, а я научу вас делать разные оттенки.
Вайн снова расплылся в щербатой улыбке.
— Хорошая сделка. — Он протянул руку и чуть не сломал Иантайну пальцы в энергичном пожатии. И уловил приступ дрожи, который Иантайн не сумел сдержать.
— Э, парень, да тебя трясет!
— Никак не могу перестать дрожать, хотя мне так жарко, словно в костре горю, — признался Иантайн и расслабился.
— Тиша!
Вайн так взревел, что Иантайн перепугался, но, когда его, как мешок, потащили в комнату, сопротивляться не стал. Позвали врачей, Тиша приказала принести еще мехов, бутылок с горячей водой, ароматических масел — их смешали с горячей водой, чтобы облегчить ему дыхание. Он принимал все с покорностью, поскольку у него начала болеть голова. И кости заныли.
Последнее, что он запомнил, прежде чем погрузиться в беспокойный сон, были слова врача Мараниса, обращенные к Тише:
— Чтоб они в Битре все подцепили ту же заразу, которой наградили его!
Гораздо позже Леополь рассказал ему, что Тиша три ночи не отходила от его постели, пока он метался в горной лихорадке, которую он подцепил в холде и усугубил тем, что провел несколько дней на морозе. Маранис предположил, что и старый лесник мог оказаться разносчиком заразы, хотя сам был иммунным к ней.
Очнувшись, Иантайн с изумлением обнаружил возле себя мать. Глаза ее были красны, и она не сумела удержаться от слез, увидев, что он уже не бредит. Леополь сказал, что это Тиша настояла на том, чтобы ее вызвали, поскольку он уж очень долго метался в горячке.
К изумлению Иантайна, она не слишком-то обрадовалась, получив от него деньги.
— Не стоит платить за деньги своей жизнью, — сказала она ему в конце концов, когда он уже испугался, что ее недовольство вызвано тем, что ему пришлось-таки заплатить леснику. — Он ведь чуть не убил тебя за эту восьмушку.
— Ваш сын — славный парень, — сказала Тиша с металлом в голосе. — Он упорно трудился, чтобы выбить эти деньги у Чокина.
— О, да, — торопливо согласилась мать, осознав надо все же проявить благодарность. — Хотя как ты сумел ублажить этого старого живодера — выше моего понимания.
— Я получил с него сполна, — ответил Иантайн слабым голосом.
— Не переживай так, Иан, — утешала его Тиша, когда мать уехала обратно в свой пастушеский холд. — Она куда больше волновалась за тебя, чем за эти чертовы марки. А значит, любит она тебя, все в порядке. Знаешь когда люди волнуются за кого-то, они ведут себя странно. — Она погладила Иантайна по плечу. — Она хотела забрать тебя домой и ухаживать за тобой, — тепло продолжала она, — но я не могла позволить подвергать твои легкие холоду Промежутка. Думаю, ей не нравится, что за тобой ухаживаем мы! — Она усмехнулась — Понимаешь ли, матери никогда не доверяют чужим.
Иантайн изобразил ответную улыбку.
— Догадываюсь.
Но успокоил душу Иантайна Леополь.
— У тебя такая мама! — говорил он, сидя на краешке постели. — Так волновалась, что ей аж худо стало, но П'теро пообещал снова ее привезти, если тебе опять похужеет. Она ведь никогда раньше не летала на драконе.
Иантайн засмеялся.
— Нет, вряд ли. Наверное, испугалась?
— Да не очень, — ответил Леополь и погрозил художнику грязноватым пальцем. — Ее больше пугало то, что ты скапустишься и придется снова посылать за ней. Но она сказала П'теро, что твой отец будет просто счастлив получить эти деньги. По-настоящему счастлив. И она почти оглушила П'теро, когда закричала, что все да знала, что ты добьешься успеха, и что выбить из Чокина все обещанные деньги — великое достижение.
— Правда? — ожил Иантайн. Неужто мать хвалила его?
— Да, да! — сказал Леополь, горячо кивая головой.
Похоже, Леополь знал почти обо всем, что творилось Вейре. И никогда не отказывался сбегать по какому-нибудь поручению, пока Иантайн медленно выздоравливал.
Мастер Домэз тоже приезжал навестить его. И именно Леополь рассказал, почему мастер решил нанести этот визит.
— Этот самый Чокин прислал мастеру Домэзу жалобу будто бы ты сбежал из холда, даже не попрощавшись, и что он серьезно подумывает о том, чтобы потребовать назад часть твоего вознаграждения, поскольку ты явно новичок, а такая плата положена опытному художнику, а не зеленому юнцу. — Леополь усмехнулся, глядя на взбешенного Иантайна. — Да ты не беспокойся. Твой мастер не вчера родился. М'шалл сам отвез его в Битру, и они засвидетельствовали, что ни в одной из тех работ, что ты сделал для лорда Чокина, нет ни единого изъяна. Леополь склонил голову набок и оценивающе посмотрел на Иантайна. — Слушай, похоже, многие хотят заказать тебе портреты. Ты знаешь?
Иантайн покачал головой, переваривая несправедливые обвинения Чокина. От злости он лишился дара речи. Леополь снова рассмеялся.
— Да ты не напрягайся, Иантайн. Это пусть Чокин трясется, раз так с тобой обошелся. Твой мастер и предводитель Бенден-Вейра так и сказали лорду-холдеру. Ты достаточно компетентен в своем деле и имеешь право на услуги, которых в Битре тебе не оказывали. Хорошо, что ты не свалился больным прежде, чем Зулайя с К'вином выслушали твой рассказ. Чокину все равно никто не поверит, что бы он там ни говорил. Ты знаешь, что в Битра-холд даже лодки не плавают?