Стоп. Что-то я совсем того. Корч всегда был известен, как ярый противник нежити и всего, что она собой представляет. Нет. Корч исключается. Что угодно, но не Корч. Но откуда тогда Файон? Бред сумасшедшего. Размышляя, я не замечал ни красоты леса, ни еще кое-чего.
— Серж, ночь близка, надо бы устроить привал.
Я обернулся и посмотрел на спутников. Вид у них был не ахти. За всю дорогу они не проронили ни слова, но их матросские глаза молили о пощаде и отдыхе.
— Вам бы только вино пить, да по мачтам лазать, — пробурчал я. — Ладно, привал.
От Слистера и Кода, лежащих с задранными ногами, толку было мало. Так что костер пришлось собирать мне. Я тоже порядком устал и, плюнув на обычные процедуры, не стал выставлять никаких сторожевых заклинаний. Только перед тем как лечь спать, я тщательно проверил местность, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Джек, — я обнял за шею варакуда, — раз ты сегодня не позаботился о еде, побеспокойся о нашем сне. И когда встанет солнце, достань нам что-нибудь пожевать. Хорошо, дружище?
Пес был согласен на что угодно, и я, совершенно успокоенный, растолкав храпящих ребят, улегся посередине, чтобы хоть раз поспать по-человечески. Толку от наших деревяшек мало, а Джек способен сделать даже больше, чем мы трое, вместе взятые. Засыпая, я с удовольствием подумал, что у того Файона вряд ли есть такой симпатичный варакуда.
Зря я надеялся на спокойный сон. Посреди ночи меня разбудил Код. Было достаточно того, что он дотронулся до моего плеча. Я тут же оказался на ногах.
— Что случилось?
Код и Слистер со страхом смотрели в глубину леса, где маячили какие-то тени. Я взглянул на Джека. Но тот был совершенно спокоен и, склонив голову, недоуменно смотрел на людей, которые не доверяют его чутью и силе.
Выругавшись, я снова брякнулся на нагретое место.
— Оставьте заботу о безопасности Джеку. Он один заменит взвод морских пехотинцев.
И тут же заснул. И, как оказалось, напрасно. Короче, ночь выдалась довольно беспокойной. Меня два раза будили, что-то втолковывали, я сонно отмахивался. Хуже всего было то, что парни несколько раз вскакивали и, громко крича, носились за эфемерными тенями. Словом, Джек всласть повеселился, наблюдая за нами.
Утром, когда уставшие от ночной суматохи Слистер и Код дружно посапывали, я успел найти ручей, развести новый костер и приготовить двух великолепных зайцев, которых принес исполнительный Джек.
Как и следовало ожидать, запах жареного мяса разбудил Слистера. Этого молодчика, похоже, легче убить, чем прокормить.
— А, зайчатинка! Код!
Немилосердный удар в бок заставил Кода вскочить на ноги.
— Смотри, у нас сегодня на завтрак свежая зайчатина!
Вытерев руки о куртку, Слистер, не дожидаясь приглашения, уселся перед костром и, оторвав половину тушки, аппетитно впился в нее зубами. Код последовал примеру старшего товарища, и вскоре к шуму леса присоединилось чавканье.
— Отлично, Серж! Жаркое приготовлено на славу.
Я начал тушить костер, а Слистер вытер руки и, дотянувшись до кувшина с водой, опрокинул все его содержимое себе в рот.
В следующую секунду за моей спиной раздался дикий рев. Но чуть раньше раздался предостерегающий рык Джека, который, впрочем, даже с места не сдвинулся, предоставляя решать все мне самому. А меня, как известно, два раза предупреждать не надо.
Развернувшись на пятке, я уже собрался нанести опережающий удар ножом, когда мои мускулы сжало словно в тисках. Зачем наносить удар и напрасно терять силы, если в этом нет нужды!
Сообразив, что произошло, я свалился на землю, отчаянно хохоча и подрыгивая ногами. Рядом корчился от смеха Код, и даже Джек весело повизгивал.
А невдалеке, гневно сверкая глазами, стоял Слистер с полупустым кувшином.
— Вода! Почему в этом кувшине вода? Кто налил?
Продолжая орать, он яростно отплевывался.
— Где мое вино? — бешеные глаза уставились на Кода. — Код, это ты, старый болван, выпил все вино?
Код, видимо, понял, что дальше смеяться небезопасно, поэтому сразу принял смиренную позу и ангельским голосом произнес:
— Ну что ты, Слистер, как можно?
Я бы тоже продолжал смеяться, если бы не заметил, что Слистер взбешен не на шутку. Я и не думал о таком бурном развитии событий, когда выливал вино и заменял его водой из ручья.