Он коснулся ствола мощного энергетического ружья, взял его в руки, проверил и щелкнул затвором. Наконец, повернувшись на каблуках, шагнул в темноту.
Следопыт ступил на настил хогана, слившись с тенью, потом взглянул на небо.
- Нет слов... - начал он и засмеялся сам над собой.
Он, как всегда, все понял. Но когда такое впервые случилось с ним, слов не было.
- ...но прошу тебя ответить.
Билли не знал, к кому обращается. Язык навахо не имел слова "религия". Он даже не ведал, что существует категория, выражающая его чувства. Категория? Причина не в слове, выражающем суть в старые времена все в жизни перепуталось. Не было специальной категории для определенных ощущений.
Многие из людей, окружающих его сейчас, не считали это странным. Но люди менялись и он тоже, хотя знал, что перемены в нем были другого сорта.
- Он ведет себя так, будто к нему это не относится - это самое плохое, что может один навах сказать о другом, он это знал и знал, что это касается его. Пропасть росла не от его долгого отсутствия, не из-за его женитьбы. Другие тоже уходили надолго, роднились с другими кланами и возвращались. Но для него это была часть временных испытаний, и это было верно как на словах, так и по душе. У него не было родных. Что-то ему говорило, что он хочет этого...
- Я могу совершить огромную ошибку, продолжал он, - если уйду со своей земли, как люди ушли в форт Самнер. Если я оставлю свой род, которого нет, я окажусь один в незнакомом месте, пленником ютов, и это будет моей ошибкой.
Билли внимательно посмотрел на небо.
- Может только игра воображения и неизвестность тревожили меня все эти годы.
Он обошел хоган, оглядывая деревья.
- Думал, что неизвестность может сделать из меня труса. Я хочу продолжить свое дело до конца моих дней. Сейчас...
Пролетела, ухая, сова.
- Скверное предзнаменование, - подсказал ему внутренний голос, - сова - птица смертей и болезней.
- Сова, - вмешался другой голос, - просто охотится ночью. И больше ничего.
- Мы слышали друг друга, - крикнул он вслед птице. - Я хочу знать, что я должен делать.
Билли вернулся назад, потянулся к ключу, висевшему на крюке и опутанном паутиной. Он снял его и обтер, провел по нему пальцем, как по чему-то необычному, торопливо сунул в карман. Прошел по комнате и выключил светящийся экран.
Прошел за ограждение трип-бокса, включил контроль аппарата и набрал код. Пристально посмотрел на канадский ковер, повернул рычажок и исчез.
Темнота между крошечными лампочками и пощелкивание сверчков в кабине.
Он вышел из шелтера и вздохнул влажный воздух. Большие раскидистые деревья; много травы на косогоре; мрачные приземистые и монолитные строения, сейчас темные, загораживают маленькие фонари в крошечных гротах: эти фонарики только поддерживают темноту; людей не видно.
Билли шел по тротуару, перешел улицу, спустился по склону холма. Кругом были сторожа, но он без труда избегал встреч с ними. В парке Балбоу до утра представлений не было, царила тишина. Фонари Сан-Диего и поезда на железной дороге были заметны с разных точек холма, но казались частью другого мира.
Он двигался бесшумно, стараясь оставаться незамеченным. Он подошел к палатке, где ему иногда нравилось проводить время, когда прошедший день приносил успех. Сейчас прогулка доставила ему больше удовольствия, чем прямой путь к месту назначения. Палатка была закрыта на ночь, трип-боксы в этом районе - тоже.
Через пятнадцать минут Билли продолжил свой путь; поднимаясь и спускаясь, он приближался к комплексу, используемому Институтом Межзвездной Жизни.
Избегая по возможности тротуаров, парков, дорог. Смешанные запахи животных из зоопарка Сан-Диего доносились до него по открытому пространству бродягой-ветром.
Насыщенные запахи тропической флоры зоопарка также наполняли воздух. Он вспомнил племенных колюче-щетинных уиллабри в загоне из ультразвука, твилпу в ледяной яме; четырех аутанов, вдыхая запахи.
Комплекс ИМЖ предстал перед ним, Билли остановился, постоял, осматриваясь. Потом медленно обошел вокруг, часто останавливаясь, чтобы снова оглянуться.
Наконец, он остановился у задней стороны здания, рядом с маленькой стоянкой обычных машин. Билли подошел и открыл двери смежных входов.
Внутри шел без света, пересек несколько коридоров, потом поднялся по маленькой лестнице. Он прошел пост ночного сторожа, потом, пользуясь отмычкой, проник в соседнее подсобное помещение. Здесь подождал двадцать минут, пока старик в униформе не ушел, вставил ключ в сигнальный аппарат и повернул его.
После этого он вошел в первый зал. Некоторые существа светились, подражая естественному свечению на родине в измененной атмосфере, отражающей метеорологические особенности, необходимые для их обнаружения. Он миновал наполненные газом оболочки, ползучие коралловые ветки, скользких мальтийских крестов, пульсирующие бревна цвета печени, колючих извивающихся змей, урчащих в норах белгардов, полосатого мерца, в бассейне с аммиаком пару ныряльщиков. Червь-мейраки следил за ним пустыми глазами. Все это было известно, и он не остановился, чтобы рассмотреть их.
Билли прошел зал и вошел в другой. Слабое жужжание генераторов сопровождало его. Несмотря на герметичность помещений, необычные запахи окутывали его. Он не обращал на это внимания. Экспонаты второго зала были больше и свирепее, чем в первом. Он присмотрелся к некоторым, тихо бормочущим на человеческом языке, немного оживился, когда вошел в третий зал.
Сделав несколько шагов, приостановился.
Скалы на ровном месте из расплавленных силикатов... Между площадками и всем залом нет загородок, как в двух первых залах. Атмосфера равноценна...
Билли шел медленно и, наконец, остановился.
Слабый свет разливался по ровному месту. Ему показалось, что он слышит вздох.
Оживление как рукой сняло, во рту пересохло.
- Я пришел, - прошептал он, потом подошел к экспонату с табличкой "Торглиндский обращенец".
Песок и скала. Желтизна, обесцвеченность и оранжевый цвет. Черные полосы. Никакого движения.
- Кот? - позвал он.
Билли приблизился, продолжая всматриваться. Бесполезно. Глаза ничего не различали. Все непонятно.
- Кот?
Он попытался вспомнить оригинально разработанный дисплеем метод. Да. Эта скала слева...
Скала отодвинулась. Она перекатилась к центру, меняя форму, более похожую на погружающуюся сферу.
- Я должен сказать кое-что, что я хочу попытаться сделать...
Скала удлинилась, выпустила два придатка, нависшие над ними.
- Я пытаюсь понять, сможешь ли ты понять меня, но я упорно стремлюсь к взаимопониманию.
У скалы выросла еще пара придатков из замыкающей части верха, сформировалась массивная голова и толстый треугольный хвост.
- Если ты узнаешь других, узнай и меня. Я принес тебя сюда. С моего тела сошли рубцы ран от нашей с тобой битвы, но еще напоминают мне о ней, как и тебе.
Контуры стали плавными. Тело стало лоснящимся и блестящим, состоящим как бы из волнистых веревок под зеркальной поверхностью.
В центре простой фасеточный глаз.
- Я пришел к тебе и хочу знать, помнишь ли ты меня. Одно время мне казалось, что да, ты помнишь. Но ты никогда этого не показывал. Сейчас я хочу знать, человеческий ли у тебя разум?
Существо вытянулось и отвернулось от него.
- Если ты можешь обращаться с кем-либо и каким-либо способом, позволь мне сейчас быть на его месте. Это очень важно.
Существо перебралось к нему через зону.
- Меня сюда привело не простое любопытство. Если ты разумен, подай мне знак.
Существо посмотрело на него холодным и немигающим глазом. Потом снова отвернулось, потемнело. Кромешная тьма обволокла его.
Мрак сдвинулся в дальний конец зоны и исчез.
- Хоть этим ты порадовал меня, - сказал Билли. - Прощай великий враг.
Он повернулся и пошел.