Пока мы обсуждали детали, из Пафури вернулись наши соглядатаи. Они доложили, что прибывшие последним паромом солдаты расположились на постой в центре поселка, а вот те, ради кого, собственно, и была устроена наша погоня, — в самом дальнем его конце.
— Неужели решили заночевать прямо у таможенного перехода? — заволновался Мунги.
— Не совсем, — ответил один из разведчиков. — Примерно в полумиле от ограды терминала строится сейчас новая деревня. Первых поселенцев насчитывается пока человек пятьдесят, не больше… Вот белые и заняли одну из готовых построек на самой окраине нового селения.
С одной стороны, задача, вроде бы, облегчалась: столь мешавший нам взвод солдат оказывался теперь достаточно далеко от места проведения операции. Однако возникла другая опасность: слишком близкое соседство с таможенным переходом, который, несомненно, охранялся и днем, и ночью. Но отступать было поздно.
У нас оставалась одна нерешенная проблема — связь. Как дать знать тем, кто остался «в тылу», что операция завершена, а им в ответ сообщить нам, в каком месте находится новое транспортное средство? Задачу разрешил Мунги.
— Сигналом к началу операции послужит красная ракета, — заявил он, забрав из оставшихся у разведчиков четырех ракет две себе. — Одну я выпущу, когда наша группа приступит непосредственно к захвату алмазов, а вторую — когда, миновав центральную дорогу, мы начнем приближаться к реке. Вы же, увидев вторую ракету, немедленно запускайте свою первую, а минут через десять — на всякий случай! — и вторую. Для подстраховки, так сказать…
Когда всё было обговорено, мы выступили. Возможно, одновременно со всеми другими хищниками африканских джунглей, вышедшими в тот час на ночную охоту. Мы шли на запад, путь наш освещал абсолютно нереальный закат. Природа будто специально решила показать нам, неразумным, каких красот мы можем лишиться из-за погони за призрачными камушками. Размашистые ярко-красные мазки, перекрещенные фиолетово-серебристыми полосами, создавали впечатление своеобразной декорации к готовящемуся вот-вот разыграться кровавому действу.
Впереди вышагивал сосредоточенный Мунги, за ним семенили Омоло и Андузи с носилками, я шел последним. Вот наконец и первые жилища: загоны, огородики, соломенные крыши… Интуитивно выбрав хижину, стоящую под большим старым деревом, я направился к ней. Стук в дверь. Настороженно сверкающие глаза выглянувшего из-за занавески подростка. Мятая купюра в пятьдесят метикалей и — короткий кивок в знак согласия.
— Вернусь утром, — пожал я слегка подрагивающую от волнения руку дяди, — спите спокойно.
— Ты, Саня, поосторожней там, под пули зазря не подставляйся. Береги себя!…
— Не переживайте! Мы ведь, слава богу, не против целого полка фрицев выступаем, а всего лишь против одного-единственного, — успокоил я его.
* * *Едва мы вышли из хижины, как душный ночной мрак окутал нас, словно пуховое одеяло. Стало тяжело дышать, руки покрылись тонкой пленкой испарины. Я пристроился за спиной кафра, всецело доверившись его таланту ориентироваться на незнакомой местности. Огибая Пафури, двигались поначалу вдоль длинной кукурузной плантации. Потом местность пошла под уклон, и вскоре наши ботинки зашлепали уже по вязкой почве речной поймы. Небольшой ручеек вывел нас к редкому подлеску. Миновав его, мы увидели, что до отстраиваемого поселка, в котором остановились Вилли и Найтли, осталось не более трехсот метров. Свет от разведенного кем-то костра скупо освещал небольшую круглую площадку вокруг него и стены нескольких недостроенных домов.
— Жди паф-ф, — тронул меня за рукав Омоло и указал пальцем в небо, явно не зная, как произносится по-английски слово «ракета». Бедному кафру было невдомек, что слово это на всех языках мира звучит одинаково.
Омоло меж тем пригнулся, вскинул лук наизготовку и начал по-кошачьи удаляться куда-то влево. Постояв некоторое время неподвижно, но так и не заметив у костра ни одной человеческой тени, я не выдержал и тоже начал продвигаться вперед. Вначале шел, полупригнувшись, однако последнюю стометровку, решив не рисковать, всё же прополз. Глаза мои вполне уже адаптировались к темноте, так что всё происходящее я видел почти как в стереоскопе. Когда трава закончилась, пришлось укрыться за грудой толстых жердей, приготовленных для строительства. До ярко горевшего костра оставалось не более пятидесяти метров, а до ближайшего дома — не более тридцати. Ледяной холодок пробежал по спине, когда из-за плетеного забора показался вдруг пожилой человек с белой повязкой на голове. Старик волоком тащил за собой мешок, наполненный чем-то не слишком тяжелым, но объемным. Неподалеку заржала лошадь.