— Предлагаю временно разместить лошадей вон в том краале, — первым спешился Зомфельд. — А то верхом мы смотримся здесь совершенно неуместно.
В его словах имелся определенный резон, и я тоже спрыгнул на землю. Во время переговоров с отчего-то не спящими обитателями крайнего дома выяснилось, что у них можно не только разместить лошадей, но даже снять комнату для временного проживания. Я тотчас полез за изрядно потощавшим бумажником, делая себе на будущее зарубку: собираясь куда-то на один день, денег с собой бери на два.
С головой уйдя в обустройство на новом месте, я чуть было не упустил немаловажный момент: требовалось хоть немного соответствовать образу человека, явившегося в деревню не из досужего любопытства, а в силу насущной необходимости. Для маскировки решил использовать перевязочный пакет. Засучил левый рукав и, перекинув часть бинта через шею, щедро обмотал предплечье, после чего, видимо, стал похож на бойца, вернувшегося с поля боя. Во всяком случае изумлению моих спутников, когда я присоединился к ним, не было предела. Особенно взволновалась Найтли, но я быстро ее успокоил, объяснив, что перебинтованная рука — всего лишь деталь маскировочного имиджа.
— Вилли верно подметил, — развил я свою мысль, — нам не пристало выделяться из толпы. Мы и так здесь как бельмо на глазу, поскольку все трое — белые. Значит, будем играть роль пострадавшего охотника и его товарищей, не бросивших раненого в беде. Ты, Вилли, выдвигайся вперед, изображая проводника. А Найтли пойдет рядом со мной, поддерживая с одной стороны якобы для подстраховки.
Распределив роли, мы неторопливо направились к деревенской площади и, поскольку заметно посветлело, вскоре поняли, что сильно ошибались в количестве прибывших сюда людей. Носилки с больными в количестве примерно тридцати или даже сорока штук были расставлены по земле эдакой плотной подковой, а позади них в полном безмолвии колыхалась толпа не менее чем в двести человек. Поскольку все более или менее удобные места оказались уже заняты, нам пришлось остановиться на достаточном удалении от центра площади. К счастью, в этом месте имелся небольшой пригорок, с которого благодаря имеющемуся у меня биноклю можно было наблюдать за происходящим.
Ничего выдающегося пока не происходило. Взоры всех присутствующих по-прежнему были обращены к перекинутому через небольшую речку деревянному мосту, и мы принялись смотреть в том же направлении. Заскучавшая Найтли повернула было голову ко мне, чтобы о чем-то спросить, но именно в это мгновение где-то вдалеке вдруг загудел барабан. Легкий трепет пробежал по толпе, после чего снова воцарилась мертвая тишина. Вам, бам, та-ра-рам — выстукивал невидимый барабанщик, и я почувствовал, как девушка с явным испугом сжала мою руку. Да я и сам, признаться, вытянулся в струнку, ожидая появления чего-то могущественного и непознаваемого.
Блеснули неяркие огни, и из утреннего тумана выплыла небольшая процессия, возглавляемая человеком в черном балахоне и с массивным посохом. За ним несли носилки, с которых свешивалось полосатое покрывало. Человек в балахоне мерным шагом приблизился к собравшимся на площади и гулко стукнул посохом о землю. Барабан мгновенно умолк, а распорядитель церемонии принялся о чем-то с жаром вещать. Говорил он довольно долго — то воздевая руки к небу, то энергично тыча в пространство вокруг себя концом посоха, будто поражая невидимого врага. Надо полагать, вступительная часть имела успех, поскольку безмолвствовавшая до того публика начала громкими выкриками подбадривать оратора. Довольная улыбка озарила лицо человека в балахоне, и он резким движением сорвал покрывало со стоящих у его ног носилок.
— Алекс, смотри, — шепотом окликнула меня Найтли, — на носилках человек!
— А ты кого ожидала увидеть, обезьяну? — снисходительно поинтересовался я.
— Да просто странный он какой-то, — не обратила она внимания на мою колкость, — совсем не похож на местного жителя. То ли европеец, то ли азиат… Смотри, какая у него бородища огромная!
Я приставил к глазам бинокль. Действительно, лежащий на носилках мужчина выглядел непривычно для этих мест. Лица, правда, было не различить, но кожа на сильно исхудавших конечностях выдавала явно белого человека.
— Тебе не кажется, что на носилках лежит европеец? — передал я бинокль Вилли.
— Похоже на то, — ответил он, вглядевшись, — светлая кожа, русая борода… Может, это и есть тот, кого мы ищем?