Выждав положенное время, я вошел в торгово-общепитовское заведение, но… не увидел ни амбала-охранника, ни Найтли. Выяснив, что обедают здесь на пристроенной к дому веранде, проследовал туда. К моему удивлению, они, расположившись за одним столиком, уже весьма дружески беседовали. Я пристроился за спиной гиганта и заказал пиво с орешками. Произносимые девушкой слова я со своего места слышал превосходно, но, увы, не понимал их. Словно прочитав мои мысли, она извинилась перед собеседником за плохое знание португальского и начала дублировать фразы по-английски. Здоровяк, явно несколько сбитый с толку этим обстоятельством, неожиданно тоже начал чаще говорить на более знакомом мне языке.
— Так вы точно не шутите? — спросил он, прожевав очередную порцию кровяной колбасы.
— Абсолютно, — любезно улыбнулась Найтли. — Я действительно готова заплатить вам пятьсот южноафриканских рэндов за возможность вывезти пожилого джентльмена из деревни.
— Но зачем он вам понадобился? — удивленно проговорил здоровяк. — На роль бойфренда старикан явно не годится, а вот хлопот, поверьте, доставит немало.
— И всё же, мистер, возможна ли наша сделка в принципе? — ушла Найтли от ответа.
— Почему бы и нет? — пожал плечами страж. — Просто… есть просто одно маленькое препятствие… В общем, я пока не готов к обмену.
— А когда сможете? Ну, хотя бы примерно, — продолжала мурлыкать Найтли.
— Через день… или два. Я вам накануне сообщу. — Здоровяк отправил в рот последний кусок, звучно его прожевал, громко рыгнул и лишь потом, словно делая величайшее одолжение, добавил: — Зовут меня Гансези Уно, для вас просто Ган. Я бываю здесь каждый день — утром и после восьми вечера. Приходите завтра вечером, может, завтра же и договоримся…
Проскрежетав отодвигаемым стулом, он поднялся и вышел, а я немедленно пересел на его место.
— Странный он какой-то, — нахмурила лоб Найтли. — У меня сложилось впечатление, что он давно уже знаком с твоим дядей… Однако обменять его на деньги согласился практически без колебаний.
— Может, дядя ему нужен всего лишь до какого-то определенного момента? — предположил я. — Не зря же он сказал, что пока не готов! А что, собственно, может мешать ему? Вряд ли для того, чтобы собрать дядю в дорогу и найти для его переправки через реку пару носильщиков, потребуется много времени. Нет, тут что-то другое… Кстати, перед тем как прийти сюда, он встречался с двумя подозрительными типами, совершенно не похожими на местных крестьян. Оружия у них я не заметил, однако вели они себя как профессиональные вояки: и двигались по-особому, и одежда их больше напоминала армейскую…
— А может, это и есть повстанцы из антиправительственной группировки? — встрепенулась девушка.
— Но что им здесь делать? — усомнился я. — И причем тут несколько раз мелькнувшее в их разговоре слово «алмазы»? Не может быть, чтобы…
Я осекся, внезапно вспомнив письма Владимира Васильевича: он же тоже писал о каком-то большом блестящем камне, имеющемся у колдуна!
— Что, ну что? — вцепилась в мою руку Найтли. — О чем ты задумался, Санья? Ты слышал что-то еще?
— Да нет, ничего, — посчитал я преждевременным посвящать ее в свои подозрения. — Позже поговорим, Найтли…
Однако в течение дня мы к этому разговору больше не возвращались: я не хотел бередить мрачные предчувствия, закравшиеся в душу. По идее, мне нужно было радоваться и плясать от счастья, ведь дядя успешно найден, причем в самые кратчайшие сроки. Пусть он еще не до конца оправился от болезни, но вполне очевидно, что уже способен шевелиться и даже довольно бодр. Более того, появилась и не слишком разорительная возможность выкупить его и вывезти отсюда. Но! Но вот здесь-то и начинались непонятные моменты, заставлявшие меня вздыхать и хмуриться. Частые упоминания об уникальном камне в дядиных письмах… Тайные переговоры людей из леса с охранником дяди, также крутящиеся вокруг таинственного алмаза… И на фоне этого — совершенно равнодушное согласие здоровяка обменять своего подопечного на какие-то пятьсот рэндов, на которые не купишь даже мотороллер! Как же распутать этот загадочный клубок?
Найтли, явно переживавшая при виде моих страданий, бродила вокруг, словно провинившаяся кошка. Несколько раз она, как мне показалось, даже порывалась приласкаться, но из-за снующего взад-вперед Вилли лишь громко вздыхала. Он же пребывал в подчеркнуто деловом настроении, совсем, кажется, не обращая ни на кого внимания: то чинил порвавшуюся уздечку, то подшивал распоровшийся шов рубашки, то чистил карабин, то точил на бруске нож. Пожалуй, из нас троих только Зомфельд и выглядел сейчас спокойным и уравновешенным, ненавязчиво демонстрируя полную готовность справиться с любой напастью.