«Никак Снегирь прилетел», - опознал потерпевшего Валентиныч и, пока тот оправлял на себе свою мешкоподобную хламиду, плеснул в кружку из штофа.
«На вот, поправь здоровье», - он толкнул кружку в сторону прилетевшего.
Снегирь оказался мужчиной неопределённого возраста с сильно помятым лицом. Его довольно высокую фигуру полностью скрывала когда-то чёрная сутана с когда-то пурпурной манишкой. Обладатель манишки был известным в Пусте оператором культов Тео Вайгером по прозвищу Снегирь. Снегирь попал в Пусту юным практикантом после курса этики при Бурмингемской духовной семинарии.
Родился Тео в среде хиппи - семьёй это сообщество при всём желании назвать было невозможно. Взрастая в атмосфере плюрализма и атеизма, юный Тео с младых ногтей взял в обычай ставить под сомнение догмы, правила и просто приказы своих многочисленных воспитателей. С ним было сложно. Ребёнок не верил в чудо непорочного рождения Христа, соответственно не признавал и праздник Рождества с его мишурой и подарками. Он не верил в фею, забирающую зубик из-под подушки в обмен на мелкую купюру. Говорящие зайчики, лесные гномики, добрые и злые волшебники - всё вызывало у него только усталую, многознающую улыбку. Его неверие распространялось также на бытовую сферу: он дискутировал о целесообразности укладывания в постель не позже 8-ми часов вечера, о пользе питания сырыми корнеплодами для растущего детского организма, и так далее. Его школьные учителя месяцами уходили на больничный и меняли школу. Выбор будущей профессии для молодого Тео также оказался непростым. Теология, как наука довольно беспредметная и предполагающая большое пространство для дискуссий, наиболее привлекла его внимание. Серьёзным препятствием для зачисления на курс стало его категорическое несогласие ни с одной из существующих мировых конфессий. В результате, совершенно сбитое с толка руководство семинарии зачислило его на специально для него созданную кафедру этики. Его профессором из-за нехватки кадров пришлось стать ректору. Несчастный старик не выдержал нервного стресса и скоропостижно ушёл на пенсию.
Отправить будущего Снегиря на практику в приполярную глухомань придумал его бывший проф. Не то чтобы он хотел отомстить занудному студенту за свою загубленную карьеру, скорее он искренне надеялся на всепоглощающую силу пустовских болот и их помощь в избавлении человечества от этой вселенской проказы. По нелепой случайности в Пусте не оказалось ни одной функционирующей церковной общины. Представителей же всевозможных верований, согласно последней переписи, оказалось достаточно, чтобы собрав всех этих разбредшихся по пустовской равнине овечек под дряблое, ни во что не верующее крыло Тео Вайгера, создать полноценное рабочее место, назвав его “Оператор культов”. Именно “оператор” и именно “культов”. Потому что служителем Тео назвать было нельзя, ведь честно служить можно только одному господину. Снегирь же, как его окрестили в “Мамонте” при первом же очном свидании с будущей паствой за его пурпурную сутанную грудь, обслуживал по им же самим кое-как составленной инструкции все зарегистрированные в пустовском управлении культы - от древних огнепоклонников до ещё не до конца сформировавшихся в своём миропонимании “ловцов призрачного момента”. Оперировал культами он на руинах неолитического капища, свободное же от необременительной работы время проводил в местах локального скопления пустовцев, где в диспутах оттачивал своё теологическое мастерство. По укоренившейся в благодушной материковой Европе привычке, он и в пустовских полудиких степях пытался ломать догмы и задирал своих оппонентов вербальными провокациями. За что нередко получал по своему преподобному лицу. Имел он однако же и немалую клику приверженцев, забавлявшихся его острым языком, охотно наливавшим ему стаканчик и приглашая закусить чем бог послал. Поэтому, несмотря на постоянно помятую физиономию и драную сутану, был Снегирь как правило сыт, пьян и полон неукротимого желания заспорить по любому поводу.
Снегирь вытер рукавом сутаны юшку под расквашенным носом, по-кошачьи ловко цапнул предложенную ему кружку и также ловко, одним махом отправил содержимое себе в глотку. Только после этого он кивнул своим благодетелям, прокашлялся и начал:
«Ах, не стоит и выеденного яйца, пустасловие*. Эти пустапатриоты», - Снегирь скосил взгляд в глубину Мамонта, - «говорят: если всевышний создал Пусту и начинил её всем, что только может понадобиться человеку, то зачем нам торговля, зачем нам наука, зачем нам ВСЁ ЧУЖОЕ?! Всё, что нам нужно - это добрый заступ, да и тот мы откопаем здесь у нас.»