До друзей доносились крики рюкков и хлоков и звон их оружия. Подземные толчки наконец прекратились, и Риата с товарищами устремились наверх, время от времени прижимаясь к скале, когда мимо пролетала очередная ледяная глыба.
Когда они продвинулись еще на полсотню футов, в воздухе просвистела первая стрела, которая вонзилась в расселину шагах в десяти от Фэрил.
С опаской посмотрев назад, Гвилли увидел, что лучники расположились приблизительно в пятидесяти футах от подножия отвесной стены. Они, ни на секунду не прерываясь, выпускали свои смертоносные черные стрелы, которые градом сыпались на скалы вокруг беглецов. Однако большая часть стрел не достигала их, так как друзья уже преодолели расстояние примерно в двести пятьдесят футов. Араван, заметив нерешительность Гвилли, не допускающим возражения тоном произнес:
— Вперед, Гвилли, и только вперед! Как бы там ни было, иногда и стрелы рюкков попадают в цель.
Гвилли вздрогнул и поспешил последовать его совету.
Удача не благоволила ночному народу: сегодня она была на стороне путников. А попасть в цель, которая находится над головой да к тому же постоянно движется, может позволить либо исключительное мастерство, либо счастливое стечение обстоятельств. И вскоре рюпты оставили попытки поразить беглецов своими стрелами.
Через некоторое время попытки преследования друзей ночным народом окончательно прекратились, ибо на головы отродья посыпался целый град обломков камней и льдин. Однако камнепад не прошел бесследно и для наших героев: одна из глыб, падая, задела Гвилли и чуть не стряхнула его со стены. Баккан не на шутку перепугался. Мертвой хваткой цепляясь за скалу, он вдруг почувствовал, что правая рука его не слушается. Араван, заметив, что ваэрлинг вот-вот сорвется, поспешил на помощь. Через каких-то несколько мгновений Гвилли обнаружил, что стоит на безопасной горной площадке и испуганно озирается вокруг, а рядом суетится Фэрил и встревоженно заглядывает ему в глаза, не зная, чем помочь.
Постепенно в руке Гвилли вновь появилась чувствительность. Сначала он ощутил точечные покалывания, а затем плечо пронизала сильная режущая боль. О том, чтобы прямо сейчас продолжать восхождение, не могло быть и речи.
Внимание беглецов привлек отрывистый звук, донесшийся со дна каньона и похожий на звук удара бича. Посмотрев вниз, друзья увидели упряжку, которую вместо собак волокли рюкки. На нартах, доверху нагруженных поклажей, стоял хлок, который подгонял эту нечисть ударами бича.
Ужасная догадка озарила Фэрил, и она прошептала:
— Только не это…
Дамна не закончила фразу, ибо предположение было слишком пугающим. Гвилли, привлеченный дикими криками и возгласами, доносившимися снизу, присмотрелся повнимательнее. И… замер, охваченный леденящим кровь ужасом: то, что он раньше принял за пики, оказалось заостренными деревянными кольями, на которые были насажены…
У баккана закружилась голова, и он поспешно отошел от края площадки.
— Фэрил, не смотри туда, — почти крикнул он, судорожно схватив свою дамми за руку.
Но он опоздал со своим предупреждением, ибо Фэрил уже увидела насаженные на колья головы собак и троих людей и горько расплакалась.
Баккан буквально почувствовал, как у него в груди все клокочет от гнева. Стиснув зубы и сжав кулаки, он тихо произнес:
— Они заплатят за это, Барр, клянусь тебе!
Рюкки сгрудились вокруг нарт, возбужденно обсуждая добычу. Однако вскоре друзей ждало новое потрясение: около двадцати рюкков отделились от остальных и, сопровождаемые валгами, устремились к выходу из ущелья. Оставшиеся у подножия скалы рюкки и хлоки, не скрывая злорадства, смеялись и корчили беглецам рожи.
Друзья разгадали нехитрый план рюптов: те решили выйти из ущелья и подобраться к беглецам сверху, по верхнему гребню скалы.
Путники поняли, что дальнейшее промедление смерти подобно, и, несмотря на то что рука Гвилли еще заставляла его морщиться от боли, с согласия баккана решили продолжать восхождение.
На этот раз их продвижение было сильно затруднено. Не говоря уже о травме, полученной Гвилли, этот участок скалы был практически голым и безжизненным. Правда, кое-где попадались карликовые березки, изуродованные ветром и вечной мерзлотой, однако они были настолько чахлыми и хрупкими, что держаться за них было рискованно. Кроме того, каменная скала в этом месте была сплошь покрыта льдом, и друзья должны были проявлять чудеса ловкости и осторожности, чтобы не соскользнуть вниз. Они ни на миг не забывали об отправившихся в обход рюкках и валгах; эта мысль подстегивала их и не давала расслабиться.
Когда беглецы стали приближаться к вершине скалы, они почувствовали леденящее дуновение ветра, который, казалось, готов был пронзить их насквозь, а сверху, с недоступной высоты поднебесья, все так же струил свой зловещий кроваво-красный свет Глаз Охотника.
Друзья уже преодолели добрую половину пути наверх — около шестисот футов, — когда земля сотряслась от нового толчка, еще более мощного, чем прежде. Если бы секундой раньше наши герои не поспешили укрыться в небольшой пещерке, встретившейся на их пути, то скорее всего они не пережили бы этого камнепада. Вслед за толчком последовал такой оглушительный треск, что казалось, вся скала раскололась сверху донизу и скоро рухнет.
Немного передохнув и отхлебнув из захваченных с собой фляг, друзья решились вылезти из убежища.
Тут у Фэрил возникла идея, которой она поспешила поделиться с остальными:
— Почему бы нам не найти безопасное убежище и не дождаться там наступления дня, когда ночной народ будет вынужден укрыться в своих грязных норах? Пока мы такого приюта не нашли, поэтому во что бы то ни стало нужно продолжать двигаться вперед. Оставаться на стене слишком опасно.
Тут Гвилли как прорвало — все переживания сегодняшнего дня выплеснулись наружу:
— Хорошая история, ничего не скажешь! Мы тут висим на этой ледяной стене, которая то и дело норовит сбросить нас в лапы наших врагов, но даже если мы каким-то чудом сумеем удержаться, ночное отродье настигнет нас сверху. Попросту говоря, нас обложили со всех сторон, и если нас что-то и может спасти, то лишь рассвет, до которого еще нужно дожить!
— Гвилли, тебя послушаешь, так невольно вспомнишь то, что Патрел сказал Даннеру в один из самых отчаянных и, казалось бы, безвыходных моментов Зимней войны.
Гвилли устало и скорее из вежливости, чем из интереса, спросил:
— И что же он сказал?
Фэрил, пожав плечами, ответила:
— Он сказал: «Что же ты будешь делать, когда наступят и вправду тяжелые времена?»
Гвилли недоуменно уставился на дамну, но затем, когда смысл сказанного дошел до него, он громко захохотал, и его заразительный смех подхватили Фэрил, Риата и Араван. Странное это было зрелище: четверо как сумасшедшие трясутся от неудержимого хохота, вцепившись в отвесную ледяную стену.
Вдоволь посмеявшись, они стали карабкаться дальше. С каждым шагом ветер, доносившийся сверху, становился все холоднее и холоднее. Прошло около часа. Беглецы не прекращали своего продвижения к вершине, однако время от времени им приходилось останавливаться и пережидать камнепады, которые между тем становились все более редкими, будто запасы камней и льда наверху истощились. Друзья заметили это, но даже такая отрадная перемена в их положении не доставила им сейчас облегчения: ведь с каждым шагом они, возможно, приближались к уже поджидавшему их неприятелю. Как будто в подтверждение этих безрадостных мыслей, сверху донесся странный протяжный вой, от которого кровь застыла у них в жилах. Тем не менее это, несомненно, был вой валга, однако он вдруг резко оборвался и перешел в жалобное завывание. Создавалось впечатление, что валг зовет других к себе на помощь.
Фэрил заметила, что рюпты внизу засуетились и, казалось, были чем-то озадачены. Когда до друзей опять донеслось странное завывание, оно было подхвачено еще несколькими валгами где-то на южной оконечности скалы.