Портфель Гарри был закрыт на замок, и я долго не решался взломать его, но Бен все же уговорил меня.
— Давай, чего тушуешься? — сказал он со свойственным ему практицизмом. — Гарри ничего про родственников не говорил, но если они у него случаем имеются, нелишне будет послать им весточку. Валяй, открывай. Глядишь, может, адрес какой найдем или еще что.
Бен оказался прав. В портфеле мы нашли адрес и фамилию. Отправив телеграмму мисс К. Проктор в Дурбан, я вскоре забыл о ее существовании, поскольку моим вниманием всецело завладела другая находка. Портфель был битком набит бумагами, и когда я сунул их под нос Бену, тот только выпучил глаза. В наших руках оказались связка старых писем, карта залива Гровенора, ксерокопии старинных документов, записи, сделанные от руки, пожелтевшие вырезки и фотографии, а также туго скрученный рулон, оказавшийся планом заброшенного второго туннеля.
— Ну-ка, погляди! — воскликнул Бен. — Да тут все про «Гровенор»!
Весь остаток дня мы едва перекинулись двумя-тремя словами. Шли часы, а с ними улетучивались и последние сомнения. Судя по всему, под старыми раскопками действительно покоился «Гровенор».
Наконец Бен отложил в сторону последний пожелтевший листок. Еще несколько минут он попыхивал трубкой, потом поднял голову и посмотрел мне в глаза:
— Найдем его, как по-твоему, а? Продолжим дело Гарри…
Сказав это, он сунул руку в карман и вытащил бутылку.
— Вот чем я хотел тебя утром попотчевать. Помнишь, я обещал регмейкер?
Молча я достал два стакана.
— Выпьем сначала за Гарри, — поднял Бен стакан. — Парень он был что надо. Второй тост — за нас. Третий — за «Гровенор». А потом еще за золото, за драгоценные камни, а если останется, выпьем и за павлинов.
Прошло немало времени, прежде чем мы легли спать.
На следующее утро я отправился к адвокату. Это был сухопарый, прямой, как палка, человек, представившийся мне главой адвокатской конторы «Браун, Армстронг и К°». Он, спокойно, поджав губы, выслушал меня, а потом в течение пятнадцати минут применял все свое красноречие, чтобы отговорить меня от затеи с «Гровенором». Но я стоял на своем, и, в конце концов дав мне понять, что, по его мнению, мои желания противоречат всякому здравому смыслу, он согласился выполнить мои указания.
Затем я посетил редактора местной газетенки. В отличие от адвоката, услышав о моих планах, он пришел в восторг.
— Поиски сокровищ, вот как? Ну что ж, вот это новость так новость! Присаживайтесь, мистер Харви, присаживайтесь. Может, чашечку чая? Вы знаете, что уже более двадцати лет никто не пытался найти «Гровенор». — Он потер руки и просиял. — И когда вы собираетесь начинать?
— Как только сможем. — Я подробно рассказал о своих приготовлениях и подчеркнул, что паи будут доступны самой широкой публике.
Потом я задал вопрос, который особенно меня интересовал:
— Как вы думаете, какую реакцию это вызовет?
Редактор расхохотался:
— О, на вашем месте я бы особенно не обольщался, Люди обожают читать о поисках сокровищ. Это так горячит воображение. Но как только речь заходит о том, чтобы вложить деньги… вот тут-то все и начинает буксовать. Особенно в наших краях. Во время последних поисков судна многие тут разорились. А впрочем, — отметил он, — чего не бывает!
Купив назавтра номер «Почты Дикого Побережья», я обнаружил, что нам отведена первая полоса. Я пролистал газету. Внутри ее, в самом углу, чернел крошечный некролог Гарри Проктора.
В первый раз я увидел ее на похоронах. Она стояла вместе с нами у могилы — стройная изящная девушка с зелеными глазами и длинными светлыми волосами, развевающимися на ветру. Когда погребение завершилось и Гарри Проктор обрел наконец вечный покой, она подошла к нам.
— Мистер Харви? — спросила она.
Я улыбнулся и протянул руку.
— Грег Харви, а это Бен ван Скальквик.
— Здравствуйте. Я — Карен, дочь Гарри Проктора. Спасибо вам за телеграмму.
Я махнул рукой.
— Мы и понятия ни о чем не имели, не знали ничего, — торопливо сказала Карен. — Вы были его другом? Я кивнул:
— Да, и Бен тоже, но…
Тут девушка разволновалась:
— Прошу вас… Мне так много нужно у вас узнать… Вы не сможете уделить мне немного времени?
В холле гостиницы мы нашли укромный уголок и заказали три кофе. Карен сидела, погруженная в собственные мысли, потом повернулась ко мне.
— Это очень любезно с вашей стороны. Я так волнуюсь, потому что… Понимаете, я толком никогда не знала отца. — Она закусила губу, а потом решительно продолжила: — Он долгое время сидел в тюрьме. Вы, наверное, об этом знаете?