Директор Группы Аутотомии назначил аспирантку Диззарда, чтобы та занималась проектом, пока решается его судьба. Слой бумаг и книг на полу офиса Диззарда достигал фута в толщину; первый месяц аспирантка потратила лишь на то, чтобы привести эти материалы хотя бы в приблизительный порядок. Вскоре после этого аспирантка доложила на собрании сотрудников, что начала работу над проектом и что пока не находит в нем ничего особенно интересного. Еще через неделю ее нашли сидящей перед компьютером в офисе Диззарда, как казалось, в бессознательном состоянии.
Сначала сотрудники подумали, что она пытается устроить розыгрыш дурного тона. Она смотрела прямо вперед и дышала нормально. Она не отвечала на вопросы и не реагировала на встряхивания или внезапный шум. После того, как девушку случайно уронили со стула, ее отвезли в больницу. Невролог, который ее осматривал, ничего не знал о случае с Диззардом. Он сказал, что пациентка находится в хорошем общем состоянии, за исключением не диагностированного ранее отклонения в железе. После того, как сотрудникам Группы Аутотомии пришлось ответить на ряд вопросов друзей девушки, ее родители рассказали лечащему врачу о случае с Диззардом. Невролог сказал, что эти случаи трудно сравнивать, но отметил наличие в обоих случаях глубокой комы при отсутствии видимых мозговых повреждений. Симптомы состояния аспирантки не соответствовали никакой из известных болезней.
В ходе дальнейших консультаций невролог предположил, что девушка могла заразиться от вещей Диззарда неким медленно действующим патогенным организмом, вызывающим нечто вроде сонной болезни. Возможно, что это был ранее неизвестный науке паразит, подобный тому, который вызывает болезнь Легионера. Через две недели в офисах Диззарда и его студентки установили карантин. Два месяца спустя карантин был снят, так как дальнейших заболеваний не последовало, и в лаборатории никакого патогенного микроорганизма обнаружить не удалось.
Когда выяснилось, что уборщицы выбросили некоторые записи Диззарда, один из сотрудников и двое из его бывших студентов решили снова просмотреть файлы проекта. На третий день работы они нашли сотрудника в странном состоянии — он не отвечал на вопросы и не реагировал на щипки. Студенты вызвали скорую. Новый пациент показывал те же симптомы, как и два предыдущих. Через пять дней городская медицинская организация установила карантин на все помещения, имевшие отношение к проекту Диззарда.
На следующее утро все члены члены Группы Аутотомии отказались входить в здание. В тот же день все работавшие на этом этаже и позже все 500 работников здания узнали о проблемах Группы Аутотомии и покинули здание. На следующий день местная газета опубликовала репортаж под заголовком “Компьютерная Чума”. В данном газете интервью видный дерматолог предположил, что мог развиться некий вирус или бактерия, что-то вроде компьютерной блохи, который использовал в своем метаболизме новые компьютерные материалы, такие как силикон. Другие предполагали, что большие компьютеры Группы Аутотомии излучают какой-то особый вид радиации. Директор Группы публично заявил, что данная болезнь является заботой работников здравоохранения, а не исследователей-когнитивистов.
Мэр города высказал предположение, что в здании проходила работа над секретным военным проектом, включающим рекомбинирование ДНК, и что именно это было причиной заболеваний. Правдивое опровержение гипотезы мэра было встречено с понятным скептицизмом. Городской совет потребовал введение карантина во всем десятиэтажном здании и прилегающем районе. Администрация университета возразила, что это было бы препятствием на пути прогресса, но в результате давления, оказанного делегацией Конгресса, спустя неделю карантин все же был установлен. Поскольку сторожа и уборщики больше не появлялись в здании, понадобились специальные наряды полицейских, чтобы предотвратить вандализм местных подростков. Сотрудники Центра по Борьбе с Заболеваниями начали токсикологические анализы; в зону карантина они входили, защищенные специальными костюмами. В течение месяца они не нашли ничего, и никто из них не заболел. Тогда некоторые предположили, что, поскольку ни одна из трех жертв не была больна органическим заболеванием, а оба выживших показывали физиологические симптомы, ассоциирующиеся с глубоким медитативным состоянием, эти случаи могли быть началом массовой истерии.