Все-таки вы — мать Сары. Но мать Сары — вы ли это? Умерла ли она на Марсе, или была переброшена обратно на Землю? Вам кажется — как казалось и ей, когда она ступила в кабину Телеклонера — что она вернется на Землю. Была ли она права? Может быть — но что вы скажете о новом, усовершенствованном варианте Телеклонера Марк V? Благодаря чудесам компьютерной аксиальной томографии, этот аппарат делает “чертеж” мозга, не разрушая его. Мать Сары все еще может принять решение войти в кабину и нажать кнопку. Она сделает это ради Сары и ради того, чтобы история ее трагедии стала известна на Земле, — но сама она может ожидать, что откроет дверцу кабинки и вновь окажется на Марсе. Может ли человек — один и тот же человек — находиться одновременно в двух местах? Во всяком случае, недолго — вскоре у них появятся разные воспоминания, и их жизни будут отличаться друг от друга так же, как если бы они были двумя разными людьми.
Что делает вас самим собой, и что очерчивает ваши границы? Часть ответа ясна: вы — это центр вашего сознания. Но что же это такое — сознание? Это одновременно и наиболее очевидная и наиболее таинственная особенность нашего разума. С одной стороны, что может быть для нас более несомненным и явным, чем то, что каждый из нас является субъектом собственных переживаний, “страдателем” собственной боли, автором собственных идей, наслаждается своими ощущениями и сознательно воспринимает мир вокруг? С другой стороны, что такое сознание? Как могут живые существа физического мира породить подобное явление? Наука открыла секреты многих явлений природы, ранее казавшихся загадочными: магнетизм, фотосинтез, пищеварение и даже воспроизводство, — но сознание кажется явлением совершенно иного порядка. Дело в том, что каждое конкретное проявление магнетизма, фотосинтеза и пищеварения в принципе одинаково доступно для каждого наблюдателя, обладающего необходимыми приборами, тогда как каждое проявление сознания имеет лишь одного наблюдателя, снабженного всеми возможными привилегиями. Его доступ к наблюдениям несравненно лучше, чем у любого другого исследователя, какими бы аппаратами тот не обладал. И по этой, и по другим причинам приемлемая теория сознания до сих пор не создана. Непонятно даже то, на что такая теория должна быть похожа. Некоторые исследователи даже утверждают, что термин “сознание” в действительности ничего не называет.
То, что, несмотря на многолетние попытки, мы не в состоянии охарактеризовать настолько обыденную черту нашей жизни, может означать, что наш подход к проблеме в корне неправилен. Ответ вовсе не в собирании бесконечных экспериментальных и клинических данных, а в радикальном переосмыслении тех допущений, которые приводят нас к выводу о существовании единого и хорошо знакомого явления, сознания, поддающегося исчерпывающему описанию. Вспомните о тех сбивающих с толку вопросах, которые возникают сразу же, как только мы начинаем анализировать сознание. Имеют ли сознание другие животные? Если да, то отличается ли их сознание от нашего? Может ли обладать сознанием компьютер или робот? Обладает ли ребенок сознанием до рождения или сразу после рождения? Что происходит с сознанием, когда мы видим сны? Может ли один и тот же человек обладать несколькими Я, несколькими эго? Ответы на эти вопросы будут зависеть от эмпирических открытий, касающихся особенностей поведения и психики проблемных кандидатов на сознание. И о каждой из наших эмпирических находок мы можем спросить — насколько она важна для общего ответа на вопрос о сознании, и почему? Эти вопросы не входят в область чистой эмпирики — скорее, это концептуальные вопросы, на которые, возможно, нам удастся ответить с помощью мысленных экспериментов.
Наше обычное представление о сознании может быть сведено к двум точкам зрения, которые можно приблизительно описать как “изнутри” и “снаружи”. Изнутри наше собственное сознание кажется нам очевидным и повсеместным: мы знаем, что множество явлений как вне нас, так и в нашем теле проходят для нас незамеченными, но ничто не может быть лучше, ближе известно нам, чем те явления, которые мы осознаем. Те явления, которые я осознаю, и то, как я их осознаю, в совокупности определяют, что такое быть мною. Никто другой не может до конца понять, на что это похоже — быть мною. Изнутри сознание кажется феноменом “все или ничего” — это внутренний свет, который либо включен, либо выключен. Мы допускаем, что по временам бываем сонными, или невнимательными, или спящими, а временами наше сознание бывает ненормально обостренным, — но когда мы сознательно воспринимаем мир, тот факт, что мы в сознании, не поддается градации. Видимое с этой точки зрения, сознание превращается в нечто, делящее вселенную на два разительно отличающиеся друг от друга типа вещей: те, что обладают сознанием, и те, что его лишены. Вещи, имеющие сознание, — субъекты, обладающие определенным взглядом на мир и определенным типом бытия. Быть кирпичом, или карманным калькулятором, или яблоком не похоже ни на что. Все эти предметы имеют внутренности, но не того сорта — у них нет внутренней жизни, нет точки зрения. В то же время, быть мною безусловно на что-то похоже (я знаю это изнутри), так же, как быть вами (вы мне об этом очень убедительно говорили). Скорее всего, на что-то похоже быть собакой или дельфином (если бы они могли нам об этом сказать!), и возможно, на что-то похоже быть пауком.