Впрочем, первой сказала об этом несчастной ее служанка, разбитная толстушка Клементия, которая обладала многими весьма полезными качествами: безграничным любопытством, желанием и умением добывать всевозможные сведения, а также незаурядным умом, который позволял ей из множества сплетен, полученных на базаре, от слуг, от любовников и просто от прохожих, составить ежедневный доклад для своей госпожи.
Вот и в это утро Клементия, пристраивая на макушке хозяйки накладку из каштановых волос, изложила ей все городские новости, а под конец заявила:
— Ради своей госпожи я готова пожертвовать всем, что у меня есть…
Озадаченная казначейша посмотрела в зеркало, перед которым сидела, и встретилась взглядом со служанкой, искусно переплетавшей пряди ее волос:
— Что же ты имеешь такое, чего у меня нет?
Клементия быстро отвернулась и не ответила. Но госпожа Карпатурия была достаточно умна. Она помрачнела и, сверкнув глазами, сказала:
— Что за манера у тебя, Клементия, начинать издалека. Ну, продолжай, тащи рыбку, раз уж закинула сеть.
— Прости, госпожа. Помнишь, я говорила, что сглазили тебя. Никак не обошлось без этого. Только не могу я взять в толк, кому это надо и для чего. — Она заколола накладку золотыми шпильками и принялась за локоны. — Вчера на базаре разговорилась я с одной женщиной. Если судить по ее одежде, приехала она с Востока, а говорит по-нашему, как будто здесь родилась. Она сама ко мне подошла и назвала меня по имени. Можешь представить мое удивление? Я всех в городе знаю, но не встречала еще таких, кто знает меня, а я о них ни сном ни духом.
Казначейша нетерпеливо повела худыми плечами:
— Ты скажешь наконец, в чем дело?
— Эта женщина, госпожа, не иначе как гадалка или пророчица, — затараторила Клементия. — Глазищи у нее темные, бездонные, так и сверкают. Ну, слово за слово, сказала я о твоей болезни, уж ты меня прости. Она сразу поняла, в чем дело. Говорит, сглаз это. И я так думаю. — Клементия поджала пухлые губы и со значением посмотрела в зеркало, где снова встретилась взглядом с хозяйкой. — Никакие лекари тебя не вылечат. Против сглаза может быть только заговор. Вот эта женщина и предложила сказать тебе, что она может помочь.
— Так что же ты молчала, дурища! — Госпожа Карпатурия в волнении вскочила со стула. — Где она?
— Она сказала, что остановилась на постоялом дворе у Хатани. Я знаю, где это. Мне ли не знать толстяка Хатани! Он не раз пытался за мной приударить тайком от жены, только я на таких уродов не смотрю, и вообще, я предпочитаю стройных мужчин…
— Не трещи, пожалуйста. Отправляйся к Хатани, найди эту женщину и приведи сюда как можно быстрей. — Казначейша стиснула руки у тощей груди, чувствуя, что не в силах справиться с охватившим ее нетерпением, — Скажи, что я озолочу ее, если она что-нибудь сумеет сделать. — Карпатурия подошла к служанке, умоляюще посмотрела на нее и добавила: — И тебя тоже, Клементия.
Кинна Ровена стояла у окна своей спальни. Начинало светать. На востоке появилась алая полоска, вокруг которой густая лиловая тьма постепенно превращалась в изумрудно-золотистое сияние, сменившееся затем лимонно-желтым ослепительным светом. Заря разгоралась, и, когда появились первые лучи солнца, Ровена вздохнула, с трудом оторвала взгляд от постоянно менявшейся на небе феерии красок, повернулась и подошла к постели. Было еще слишком рано, и она решила снова прилечь.
Но сон не шел к ней. Какое-то странное оцепенение охватило девушку. Мысли, воспоминания, мечты переплелись, перед глазами мелькали знакомые и незнакомые лица, в ушах звучали обрывки фраз, отдельные слова и звуки. Постепенно все исчезло, и перед глазами возникла густая пелена. Вдруг Ровена увидела перед собой бескрайнюю зеленую равнину, покрытую, словно островками, купами деревьев. На горизонте показались два всадника. Они быстро приближались, и вот можно уже различить, что один из них — молодой мужчина. Темные волосы, перехваченные на лбу ремешком, развеваются на ветру, серые со стальным отблеском глаза пристально смотрят прямо на нее. Рядом с ним едет светловолосый юноша, почти мальчик, и о чем-то оживленно говорит. Но вот он поворачивает голову… Это ее брат!
Кинна вздрогнула, открыла глаза и села. Что это было? Сон? Как явственно она видела Роба да и его спутника! Ее охватило страшное волнение. Вещие сны, которые она иногда видела, всегда сбывались. Способность видеть их появилась у нее с того дня, когда убили ее мать и похитили брата. Она никому не рассказывала, как время от времени ее посещают видения и все, что она в них видит, потом случается наяву. Так, она увидела во сне умирающего кинара Тибора, когда тот был еще здоров, полон сил, деятелен и жестоко расправлялся со своими врагами.
Двери спальни отворились, и четыре служанки вошли одна за другой. Первая несла кувшин с водой для умывания, вторая — зеркало и гребень, третья — платье, четвертая — поднос с завтраком. Когда обычная утренняя церемония одевания и причесывания закончилась, в спальне кинны появился советник Марг. Лицо его, как обычно, было суровым, взгляд маленьких холодных глаз бесстрастным, и весь вид его как будто говорил, что он делает одолжение тем, к кому обращается. Ровена боялась и не любила его, хотя понимала, что это единственный человек, которому она может доверять.
— Ты, как всегда, прекрасна, кинна, — сказал Марг почти искренне, низким поклоном приветствуя Ровену.
— Благодарю, советник. — Девушка невольно приняла его тон, при котором все слова, выражавшие какие-либо чувства, обесцвечивались и теряли значение, становясь пустым звуком.
— Кинар Тибор пожелал тебя видеть.
— Как его здоровье?
— По-прежнему. Ты можешь сейчас пройти к нему, госпожа. Он ждет тебя.
Ровена с радостью повернулась, чтобы не смотреть на Марга, и отправилась по длинным путаным коридорам дворца в спальню кинара.
В большой комнате с окнами, закрытыми тяжелыми занавесями, царил полумрак. Кинар Тибор полусидел-полулежал, прислонясь спиной к шелковой подушке. Его обритая голова блестела в свете двух оплывших свечей, горевших в канделябрах по обеим сторонам ложа. Глаза были закрыты. Ровена, подойдя к отцу, поцеловала его в лоб и сказала:
— Доброе утро, отец.
Кинар открыл глаза и улыбнулся:
— Доброе утро. Ты свежа, как роза, дитя мое, прекрасна, как утренняя заря.
Ровена еще раз поцеловала отца, на этот раз с благодарностью.
Тибор указал рукой на стул, стоявший рядом с ложем, предлагая ей сесть:
— Ровена, я пригласил тебя, чтобы поговорить. Я чувствую приближение смерти и должен успеть сказать тебе нечто важное.
Кинна знала, что отец умирает, но сознавать это было настолько мучительно, что она с трудом сдерживала слезы.
— Дочь моя, я не раз говорил тебе, что власть помимо благ и преимуществ, которые она дает, требует самопожертвования и накладывает определенные обязательства. — Кинар пристально посмотрел на Ровену. Лицо его помрачнело. — Мне очень жаль, дочь, но тебе придется выйти замуж за Ниттон-Тана. Я знаю, что для тебя это ужасно, но этого требуют государственные интересы. Илурат нуждается в защите. Такой защитой, возможно, станет твой брак с могущественным магом. Кроме того, нам необходим союз с Моруолом. Нерушимость его всегда обеспечивалась брачными узами. — Тибор замолчал, ожидая, что скажет дочь.
Девушка сидела опустив голову и в волнении теребила пояс платья. Наконец она выдавила:
— Я сделаю так, как ты желаешь, отец.
— Дитя мое, поверь, будь хоть малейшая возможность этого избежать, я никогда не согласился бы на подобный брак. Но у нас нет выхода. Итак, решено. — Тибор протянул руку. Ровена подала ему свою, и он сжал ее пальцы — Теперь о другом. Видишь ли, несмотря на то что власть кинара дана нам по праву рождения, за нее постоянно приходится бороться. Я не знаю такого правления ни до меня, ни при мне, когда не нужно было отстаивать свое право. Ты наследуешь престол, дитя мое, так знай, что всю жизнь тебе не будет покоя. Неважно, что по нашим законом правителем Илурата станет твой муж. Ты и твои дети разделите его участь, если он лишится трона. Запомни мои слова. Не доверяй никому. У правителей друзей нет, есть только подданные. Даже самые лучшие из них преданны до поры до времени, пока гладишь их по шерстке. Однако без верных людей не обойтись. Думаю, ты можешь положиться на советника Марга. Не пренебрегай его знаниями. Он не слишком приятный человек, но во всем, что касается государственных дел, нет ему равных. — Кинар замолчал и прикрыл глаза. Затем вновь взглянул на дочь и заговорил: — Ровена, поверь, мне очень тяжело оставлять тебя одну, такую юную, в этом жестоком мире. Я знаю, в моем государстве, как и в моем семействе, нет согласия. Многие будут завидовать тебе, возможно, ненавидеть. Опасайся заклятых врагов и мнимых друзей. Суди о людях не по словам, а по их поступкам. Приближай к себе только тех, кто делом доказал свою верность. Будь сильной, дитя мое. Странное пожелание юной девушке, но необходимое будущей кинаре. — Тибор усмехнулся и ласково посмотрел на дочь.