Здесь, где волны встречали коралловую преграду, их величие внезапно уступало место ярости, и они закипали, рассыпаясь высокими фонтанами пены, которая ливнем обрушивалась на риф, неся в себе всю мощь столкновения. Затем волны откатывались обратно, обнажая черные коварные клыки рифа, пена потоками сбегала со скал, а дальше уже надвигалась другая волна, изогнув громадную гладкую спину для атаки.
Джимми упорно направлял меня на юг курсом, ведущим к рифу, и я понимал, что мы где-то близко от его расчетов. Он, не отрываясь, наводил компас то на один, то на другой пик.
— Идите точно этим курсом, шкипер, — крикнул он.
Я взглянул вперед, оторвав на мгновение взгляд от таящего угрозу рифа. Новая волна поднялась и разбилась о риф, но в пятистах ярдах от нас остался узкий спокойный проход. В этом месте волна оставалась целой и невредимой и, не встретив на пути преграды, бежала дальше к берегу. С обеих сторон прохода волны разбивались о коралл, и только этот узкий проливчик был открыт для нас.
Внезапно я вспомнил похвальбу Чабби: «Мне было лет девятнадцать, когда я поймал своего первого горбыля в омуте Пушечного Пролома. Никто не захотел идти туда со мной, да я и не в обиде на них. Я и сам теперь ни за что не пойду, чего-чего, а мозгов у меня прибавилось.» Пушечный Пролом, вдруг понял я, вот куда мы идем! Я стал напряженно вспоминать, что же конкретно Чабби говорил мне о нем. «Если ты войдешь в него с моря, за два часа до большой воды, держись середины, пока не поравняешься с большой коралловой головой с правого борта, ее сразу можно узнать. Пойди как можно ближе к ней, а затем развернись. Ты окажешься прямо посередине большого омута, спрятанного за главным рифом. Чем ближе к стене рифа тем, старина, безопасней».
Я точно помнил эти его слова, произнесенные с похвальбой в баре «Лорда Нельсона». Любой другой, из немногих прошедших через Пушечный Риф, хвастался бы так же. «Никакой якорь там тебя не удержит, приходится налегать на весла, чтобы удержаться на месте — омут там бездонный, а горбыли просто отменные. Однажды я вытащил четыре рыбины, и самая мелкая весила триста фунтов. Мог бы поймать и больше, да время поджимало. В Пушечном Проломе не задержишься более двух часов после прилива — вода так и уходит, будто из моря вытащили какую-то пробку. Выходить нужно тем же путем, что и пришел, только приходиться сильнее уповать на Господа — на борту почти тонна рыбы, а под килем не будет и десяти футов. Есть и другой выход, через узкий пролив дальше в рифе. Но об этом я лучше промолчу. С меня хватило одного раза».
И вот теперь мы шли прямо к Пролому. Джимми вел нас точно на его середину.
— О'кей, Джимми, — крикнул я. — Вот мы и приехали. — Я приглушил ход прежде, чем, повернувшись, увидел его гнев.
— Мы почти пришли, черт возьми, — огрызнулся он. — Разве нельзя было подойти ближе?
— Что за недоразумение у вас, ребята? — раздался с нижней палубы голос Гатри.
— Джеймс, мне бы хотелось вам что-то показать, — я подвел его к навигационной карте. Пролом был отмечен на ней лаконично: тридцать футов эхолокации, у него не было названия и рекомендаций по судоходству. Я быстро сделал набросок двух наивысших пиков со стороны пролома и измерил транспортиром угол.
— Вот так, верно? — спросил я его. Он посмотрел мне на пальцы.
— Верно, не так ли? — с упорством повторил я, и он нехотя кивнул.
— Да, это то самое место, — согласился он. Вот тут-то я и рассказал ему о Пушечном Проломе в мельчайших подробностях.
— Но нам непременно надо туда попасть, — сказал он, когда я закончил свою речь, будто не услышал из нее ни слова.
— Никак не выйдет, — отрезал я. — Единственно, куда бы я желал сейчас направиться, так это в Грэнд-Хабор, остров Сент-Мери.
Что касается меня, то я считал контракт расторгнутым. Джимми спустился по лесенке вниз и через считанные минуты вернулся с подкреплением, Матерсоном и Гатри, причем оба были в бешенстве.
— Ты мне только скажи, и я оторву этому ублюдку руку и прихлопну его ее мокрым концом, — смакуя каждое слово, произнес Гатри.
— Парень говорит, что вы идете на попятную, — поинтересовался Матерсон. — Видимо, я что-то не так понял?
Мне пришлось еще раз рассказать о риске, связанном с Пушечным Проломом, и они мгновенно отрезвели.
— Подвезите нас как можно ближе, остальное я проплыву, — умолял меня Джеймс, но я ответил прямо Матерсону.
— Вы его потеряете, это я вам гарантирую. Хотите рискнуть?
Он не ответил, но было понятно, что Джимми для них слишком ценное приобретение, чтобы отважиться на такой риск.
— Ну позвольте мне попробовать, — настаивал Джим. Матерсон покачал головой.