на холостом ходу,
все в тайном сговоре – от люстры
до репродукции картины,
осталось только прокричать
сакраментальное «Ку-Ку!»,
сверить часы
по луже на полу,
и с чистой совестью лечь спать
словно спираль
пружины…
О, колокол – око!
в слепую слипшуюся тишь –
З-вон! З-вон!
вон-
зается брон-зовым зовом –
навзрыд!
Из ночной руды
принимая
мучительные р-оды проз-рева-ющего
дня…
о, колокол – око!
Улитка
Осенний вентилятор
п-рот-яжно воет ветер за глухим
окном…
деревья рвутся в небо из сы-рой
земли…
льет, льет библейский ливень,
но
не воз-мутим дом,
как его ни зли…
в углу,
за письменным столом
осенний вентилятор
жадно
перелистывает желтые
листы…
Казнь
звук взм-ах-а…
про-пасть тишины
и гори-зонты, свернутые
в точку,
рас-треска-нная пл-аха
в ви-сок спешит пустить
ростки
словно заученные
строчки…
Одуванчик
Видеть вслух
круг сужался подобно зрачку…
черное небо падало на…
обнаженную землю.
По клочку, по клочку
ветер рвал и рвал облака,
припадая к зелью
из лужи…
круг сужался подобно зрачку…
стекленел обреченно холодный воз-
дух.
По глотку, по глотку, по глотку
дышать,
пока глотку не сгложет мороз,
видеть вслух…
хоть зрачок
все уже
и уже…
Словно укор
когда стихнет голос – соло,
когда грохнет гордый хор,
отшлифованное слово
превратится в серый сор
пылкой пыли…
когда стихнет голос – соло,
когда грянет пряный хор,
эхо вздоха зябко, голо
скорчится в горле словно
укор,
словно синоним
«забыли»…
Насекомые звуки
тишина…
лип-кий п-лен п-ау-тины…
насекомые звуки,
как ноты
тревожно д-рожа-т
на натянутых нитях
безмолвной лов-ушки…
чуть сбоку
паук –
как всегда начеку –
словно хищный
скрипичный
ключ…
Песочные часы
Совет окулиста
дома – навытяжку!
Берут «под козырек»!
Карманами балконы
по фасадам,
по стойке «смирно»,
в небо вперив
прослезившиеся окна…
а дождь косой идет,
идет, идет, идет,
пренебрегая искренним
советом окулиста…
Мука
исходят мелкой дрожью
жернова,
мука
пропитана
мучительным молчаньем…
сквозь скользкий скрежет
слышен шепот
лишь чудом уцелевших
зерен…
Эхо
Печать пернатой тени
о, спелый пульс ча-сов!
Полн-очные прожекторы
от-чая-нья!
Лишь ше-лес-т жестких
крыл
оду-шевляет растерявшееся
небо…
сквозь тучи просту-пил
холодный циферблат
луны…
Ух! – рухнула на снег
печать пернатой
тени!
Офелия (Д.Э. Милле)
легкие лезвия листьев ивы
скользили по
холодной зеленой ленивой воде –
не в силах
покинуть упругие гибкие ветви.
Спор затянулся с точки зрения бурого ила…
по воздушным кольцам свежего среза дня
словно липкие капли
лесной прозрачной смолы
осторожно проступает тишина,
под этой тяжестью склоняются к воде стволы…
светится тело в таинственной тине
среди болотных цветов.
Мягкого взгляда легкое «Ах!»
Волненье волос. Бледных ладоней
«Приди! Приди!»
Последняя печать: «Любви!» –
на чуть приоткрытых губах…
Шелкопряд
Окно
окно открыто, но
воздух не решается
войти…
по стенам – трещинки
застыли,
напоминая ящериц,
застигнутых
врасплох,
готовых тотчас же
сорваться врас-
сыпную…
окно открыто, но
воздух не решается
войти…
