— Из-за еды я сразу и не заметил, — не удержался от жалобы Эссерт. Потеряв силу бога он лишился и груза ответственности. Больше не нужно следить за каждым словом и жестом, удерживая себя в рамках своего закона. Чувство слабости Эссерт находил освежающим.
— Настолько соскучился по нормальной пище после трухи и воды?
— Разве это нормальная пища? Даже звери не станут есть подобное. Падальщики любят лежавшую добычу, но даже они побрезгуют подобной едой.
— Этим мы и отличаемся от неразумных животных — способностью понимать последствия и ограничивать свои инстинкты.
— Разве это жизнь? — Эссерт ворчал, хоть прекрасно понимал — лезть со своими правилами в чужой мир не стоит. По той же причине он не решался давать волю чувствам пока гостил в клане Золотого дракона на Земле. Странное название для маленькой планетки, ставшей нулевым миром драконьего ожерелья. Оно вызывало ассоциации с бескрайними просторами на самом дне мира богов — мертвой пустошью, от которой откололись и взлетели ввысь континенты и планетоиды. Первоземля — объект поклонения и страха высших существ Великого Мира.
— Иди за мной. Покажу кое-что. Отец просил разъяснить тебе все обстоятельства, этим и займемся.
— Почему он сам…
— Ты бы признался первому встречному в своём самом большом грехе? Рассказал тёмные тайны, терзающие душу? — Иввелит даже не повернулась к Эссерту, ускоряя шаги, но дрогнувший голос выдавал её боль и сочувствие Лагумме.
Бывший бог был достаточно тактичен, чтобы не лезть в чужой микрокосм без приглашения. Иввелит отвела его на площадь по другую сторону замка. Перед Эссертом предстала широкая площадь, выложенная серым камнем. По центру её разделял двойной ряд круглых постаментов. Места на них едва хватало, чтобы разместить удивительно реалистичные статуи людей. Они стояли ровно и гордо, их взгляд был устремлён куда-то вдаль. У всех были разные фигуры, черты лица и позы. Одни выражали печаль, другие — ярость, третьи — безразличие ко всему. Общим для статуй оказался молодой вид. Мужчины и женщины были в том возрасте, когда их уже нельзя назвать молодыми людьми, но ещё рано называть зрелыми особями. Эссерт не решался предположить их возраст. Великий Мир научил бывшего бога судить о внешности существа с большой осторожностью.
— Позволь представить, — подняла ладонь Иввелит, — перед тобой величайшие грешники Второй жемчужины. И всё это — аллея позора!
— Зачем вы ставите статуи провинившихся людей? Разве не лучше помнить славу, чем позор?
— Ты думаешь, мы хотим? Попробуй сломать эти трупы. Сможешь?
Эссерт нахмурился. Бывший бог подошел ближе к статуям, осмотрел их слишком реалистичные черты. Бывший зверь выпустил когти. Частично превращенная рука не могла похвастать прежней силой, но и теперь была достаточно крепкой. Когти содрали налёт пыли, обнажая бледную плоть под схватившейся камнем коркой.
Ту-дун!
Эссерт отпрыгнул назад, а его кожа покрылась чёрной чешуёй с золотистыми разводами.
— Он жив! Его сердце бьётся!
— Раз в несколько часов, — Иввелит скучающе пожала плечами. — В этом теле нет души, поэтому оно мертво. Это обычный, переполненный силой жизни труп.
Эссерт замер в ожидании нападения, но постепенно успокаивался. Чешуя скрывалась в другом слое реальности, присоединяясь к остаткам его звериного тела.
— Говорят, наш мир — огромная жемчужина в драконьем ожерелье, — дочь Лагуммы смотрела в небо. — Рассказывают, что переходы между другими мирами осуществить довольно сложно, но попасть в сюда и перейти в третий мир — проще простого. Не нужно никаких ритуалов, жертвоприношений и прочего. Второй мир — закрытая система. Вся энергия — сила — остаётся внутри. Единственный её дополнительный источник — пришельцы из Первого мира. Выйти она может только в третий мир. По одной из версий, этот мир не жемчужина, а огромный зверь. Своими зубами он вцепился в звенья цепи, а мы все находимся в его животе. Одни легенды говорят, что он спит, другие — что умер. Мир, лишенный души, но переполненный силой жизни. Здесь быть сильным — позор, а быть слабым — честь. Видел, как вокруг тебя увивалась принцесса? Родить от слабого — мечта многих девушек. Силы в ребёнке будет меньше, а значит и прожить он сможет дольше. Хотя как по мне, так лучше путь живёт столько же, но испытывает больше радости и удовольствий.
— Не понимаю.
— Тогда начну издалека, — Иввелит спокойно кивнула, словно и предполагала такой ответ Эссерта. — Всё здесь пропитано силой. Люди, животные, растения, камни, воздух — всё. Когда мы убиваем животное из него вытекает сила. Часть остаётся в туше, но остальная рассеивается по ближайшему пространству. Я читала о других мирах. Где-то меч считается уважаемым оружием, но у нас он не в почёте. Убивая мечом, ты оказываешься в зоне выброса силы, впитываешь её. Когда-то, многие тысячелетия назад, люди жаждали силы. Они убивали зверей, друг друга, использовали особые методики для впитывания как можно большего объёма силы из самого воздуха. Эти живые трупы на аллее позора были бы ничтожно слабыми в сравнении с мощными воинами того времени. Они становились сильнее и сильнее, убивали друг друга до тех пор, пока однажды большая часть силы мира не сконцентрировалась в руках нескольких существ. Как думаешь, что случилось потом?