– Я люблю тебя таким. Ты сейчас на грани жизни и смерти. Но ты увидишь, что это пройдет. Очень скоро ты станешь скучным импозантным господином, полным забот и важных дел. Ты превратишься в земного, хуже того, в приземленного человека. Твои ноги нальются свинцом, а пальцы покроются грязным налетом от денег. А сейчас, пока этого не случилось, о, как же ты мне нравишься, муженек!
Она приподнялась, чтобы поцеловать меня. Тошнота подступила к моему горлу, и я неожиданно изо всей силы ударил ее кулаком по лицу, не заботясь о том, куда попаду. Голова актрисы запрокинулась, на скуле отчетливо отпечатался беловатый след от моего удара, но она даже не поднесла к этому месту руку. С полными слез глазами женщина прошептала:
– Поцелуй меня, мой дорогой, поцелуй меня, умоляю. Мне так необходимо напиться молодости с твоих губ...
Люсия вновь на моих глазах превратилась в столь ненавистную мне сучку в период течки. Я бросился прочь от кровати.
– Нет, Люсия, все кончено между нами. Я не могу больше. Поймите же наконец, что по возрасту вы годитесь мне в матери, почти что в бабушки!
– Заткнись!
– Вы старуха, Люсия. Во сне вы похожи на труп! Мне страшно! Страшно! Страшно!
Я зажал рукой рот, чтобы подавить крик, рвущийся из груди, но мне не удалось его удержать, и я завыл в полный голос, во всю силу своих легких, глядя на изможденное существо, корчащееся на кровати. И вновь проклятая сцена из фильма поплыла перед глазами... Пляшущие языки пламени, их отражение на потолке. Мы снимали не настоящий огонь, а ленты красной материи, прикрепленные к деревянной палке, которой ассистент манипулировал перед камерой. В кадре получилось настоящее пламя, оно усугубляло зловещую атмосферу.
Когда в фильме я выстрелил, Люсия долю секунды оставалась неподвижной. Затем ее рот открылся, как в ту ночь, кода я видел ее спящей, и вновь она стала похожей на труп еще до того, как рухнула на паркет.
У меня перехватило дыхание, и я замолчал. Люсия опустилась рядом с кроватью на колени, прямо напротив меня. Она расстегнула платье и спустила его вниз. Затем она сняла бюстгальтер, чулки, трусы, обнажив свое неправдоподобно молодое тело. Ее черные глаза пылали, скула, по которой прошелся мой кулак, сделалась багрово-красной...
– Я хочу, чтобы ты мной немедленно овладел, Морис! – уцепилась она за меня жадными руками.
Я больше не мог бороться. У меня пропало желание бороться. Я вновь был побежден ее колдовскими чарами.
Затем... она уснула. Я поднялся и сел на единственный стул, находившийся в комнате. Сколько времени я просидел так, глядя на спящую женщину неверящими глазами, точно сказать не смогу. Ее дыхание парализовало меня. Я прислушивался к нему, надеясь, что оно постепенно угаснет. Мне казалось, что это я ее усыпил, и представлял себе, как ее сон постепенно переходит в смерть. Я мучительно желал ускорить ее конец, но не знал как. Я знал, что с исчезновением Люсии удушающее меня пространство расширится, станет бесконечным, и мы с Мов обретем целый мир, чтобы любить друг друга.
Я не мог оторвать глаз от лица-маски актрисы, одновременно уродливого и восхитительного, мечтая навсегда сделать неподвижной эту податливую субстанцию, которая долгие годы выражала людские радости и горести, реализуясь в тысячах обликов и тысячах душ. Только после смерти Люсия обретет свое настоящее лицо. Но как осуществить этот акт освобождения, не прибегая к Богом проклятым методам?
Я огляделся. В голове замелькали жуткие картины. Каждый из окружавших меня предметов, стоило мне взглянуть на него, утрачивал свое истинное значение, чтобы превратиться в орудие убийства. В конце концов мой взгляд упал на плоскую обшарпанную газовую плитку, стоявшую на полке, как невиданное чудище с огромными черными глазами.
Я поднялся. Стараясь действовать бесшумно, я взял кастрюльку, которую использовал для приготовления кофе, налил воды и поставил на одну из конфорок. Не зажигая спички, я включил газ и, даже не бросив прощальный взгляд на Люсию, покинул комнату.
На улице дул легкий ветерок. Вместо того чтобы обдать прохладой и ослабить лихорадочный жар, он действовал на меня отравляюще, словно газ, который в это время постепенно убивал спящую Люсию.
Естественно, я не мог не думать о последствиях. Наверняка начнется расследование, меня будут допрашивать. Я решил, что не стану придумывать себе алиби, достаточно только сказать, что я ушел сразу же после того, как мы переспали. Если попытаются предъявить мне обвинение, я буду все отрицать. Никто никогда не сможет доказать, что я нарочно открыл газ. Кастрюлька с водой – это классический прием, действующий безотказно.