— Ты сейчас скажешь, что не сможешь одна заняться предприятием, так?
— Да.
— Ты найдешь управляющего.
— А потом?
— Когда ты его найдешь, я уеду отсюда и помашу ручкой, ясно?
— А потом?
Она чуть не подпрыгивала от нетерпения.
— Через три дня ты приедешь ко мне в Париж.
Но мещанка в ней все же взяла верх.
— Но что я скажу людям?
Я взорвался:
— Ты их пошлешь подальше! Придумай им какую-нибудь историю, если ты так уж дорожишь их мнением. Что ты так цепляешься за их пересуды? Если твое положение здесь дороже моей любви, скажи это сразу же, чтобы я знал, что мне ждать…
— Не злись, Блэз…
Она раздумывала.
— А если… если муж все-таки вернется?
— Пошлешь ему цветную открытку! Выбор за тобой. Разве он не покинул супружеское гнездо?
— Конечно…
— А в отношении предприятия: подпиши бумагу тому парню, который тебя заменит, о временной передаче дел. Тогда в случае появления Кастэна этот временно управляющий должен будет уйти.
— Как хочешь, Блэз…
Я взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза. Я тонул в этом голубом чуде… Я прижался к ней щекой.
— Ну что, Жермена, решено?
— Решено, Блэз!
— Ты приедешь ко мне?
— Да.
— Клянешься?
— Клянусь.
— Не пожалеешь?
— Не пожалею!
— Скажи-ка…
— Что, дорогой?
— А тот…
— Ты же знаешь…
— Морис?
— Да.
— Давай не будем о нем…
— Только раз. Скажи мне, ты его еще любишь?
Она потрясла головой. Я так ждал этого.
— Ты всегда будешь меня любить, Жермена?
— Мне так нужна твоя любовь, Блэз, что «всегда» — слишком мало!
10
Все произошло, как я хотел, и тремя неделями позже мы с Жерменой жили вместе в Париже.
Я снял маленькую, меблированную квартирку на Монмартре, на улице Коленкур. Окна выходили на бульвар, и мы могли вдыхать этот странный весенний запах акаций.
Те несколько дней, что я ждал свою любовницу, были заняты поиском денег. Любовь — штука прекрасная, но чтобы ею наслаждаться вдоволь, надо преодолеть материальные заботы… Короче, у меня не было ни денег, ни малейшей идеи, как их добыть.
Когда я встречал Жермену на вокзале, в кошельке у меня, надо признать, было не густо: несколько тысяч франков. Но что ждало меня потом — неизвестно, да еще и с женщиной.
Она была очарована Парижем. Когда я увидел ее в толпе на перроне шумного вокзала, сердце мое бешено застучало.
Я задыхался от счастья. Она шла ко мне, улыбаясь, с чемоданом в руке, сияющая, изменившаяся. Я взял ее вещи и поцеловал. Мы не находили слов от радости. Ярко блестело солнце, и воздух был так чист, так легко дышалось.
Наша квартира состояла из комнаты, небольшой кухоньки и ванной. Все окрашено в соломенно-желтый цвет. С современной мебелью. В комнате были большие окна. Это резко контрастировало с той крысиной норой, где Жермена прожила так долго…
— Тебе нравится?
— Это великолепно, сказочно, дорогой!
Она нахмурила брови.
— Скажи мне, это, должно быть, безумно дорого?
— Это мои заботы!
— Ну уж нет… Я же знаю, что ты не богат. Подожди-ка…
Она открыла свой чемодан и вытащила оттуда небольшую коробку от бисквитов, закрытую пластмассовой крышкой.
— Держи.
— Что ЭТО?
— Посмотри.
Я открыл коробку. Она была полна золотых луидоров. Там их было столько, что даже не верилось.
— Это кубышка Кастэна, — объяснила Жермена. — Я ее нашла в погребе при уборке.
Она посерьезнела.
— Тогда я поняла окончательно, что он умер.
— Почему?
— Он любил золото и никогда бы не бросил такую кучу денег. Знаешь, сколько их там?
— Нет.
— Пятьсот сорок. Это сколько будет?
Я быстренько прикинул.
— Около двух миллионов.
— Так мы богаты!
— Ты так считаешь?
— Конечно же. Даже если он и вернется, он не может подать на меня в суд: кража у супруга не считается кражей.
Я подумал о Тюилье. Я осыпал его упреками. От моего презрения он умер, а я оказался таким же, как он. Меня будет содержать женщина. Мне захотелось отказаться от этого клада, но он принес нам достаток, в котором так нуждалась наша любовь.
Надо признать, что это был один из лучших периодов моей жизни. Я открывал Жермене Париж. Я одел ее так, как давно мечтал. Она стала элегантной женщиной. Я водил ее в лучшие парикмахерские Елисейских полей, в большие рестораны, театры, на бега. Мы взяли напрокат небольшой автомобиль и объезжали окрестности — Версаль, Рамбуйе, Монфор-ля-Мори, Фонтенбло.