— Ты чувствуешь какую-то вину?
Невероятно, но она, казалось, не поняла вопроса.
— Вину? В чем?
— Я не знаю… В том, что пришла сюда, зная, что он умер.
Жермена пожала плечами.
— Да нет, Блэз, я с этим примирилась уже давно…
— Тогда что?
Лицо ее омрачилось. Она стала такой, какой я ее увидел когда-то на почте. У нее был отсутствующий взгляд.
— Это другое, Блэз…
— Другое? Но что, дорогая?
— Я хочу задать тебе вопрос.
— Слушаю тебя.
— Поклянись мне, что ты ответишь искренне.
Я почувствовал, что меня затрясло, стало холодно, как в ту ночь в склепе Креманов.
— Что за церемонии… Слушай, Жермена…
— Поклянись!
Я пробормотал охрипшим голосом:
— Я клянусь тебе…
Она собралась, подыскивая точные слова.
— Блэз, где ты его держал все это время?
Я закрыл глаза, на несколько секунд все во мне замерло.
— Что ты говоришь?!
Я проорал эти слова, пытаясь скрыть охватившую меня панику.
— Послушай, Блэз. Когда мне показали тело Ашилла… Ты знаешь, что я заметила сразу же? Его одежда была покрыта слоем красной глины, как и у тебя, когда я вернулась из Нанта.
Я не нашелся, что ответить. Ее проницательность наполняла меня ужасом.
— Я сразу же поняла, — вздохнула Жермена, что ты его убил, Блэз. Я не знаю, как и когда. Вот уже три дня я думаю об этом, но не могу понять. Я никак не могу понять, где же был тайник? Потому что ты прятал его тело до той ночи… Не так ли?
Вначале я попытался все отрицать.
— Ты с ума сошла, Жермена! Совсем спятила! Что ты выдумала с этой глиной?
— Ты мне клялся, что ответишь…
— Но я тебе отвечаю, Жермена… Я тебе отвечаю: нет! У тебя голова пошла кругом!
— Ты поклялся, что ответишь искренне!
— О Боже, я тебе говорю…
Она махнула рукой.
— Хорошо, не кричи… Должно быть, я ошиблась.
— Ты ошиблась, дорогая!
Она опустила голову. Я приподнял ее за подбородок.
— Надо мне верить, Жермена! Если ты не будешь мне верить, наша любовь пропадет!
— Я тебе верю!
По-дурацки я попросил ее в свою очередь:
— Поклянись!
Она колебалась. Я был готов рассердиться, когда в нашу дверь позвонили.
15
Так не звонила ни консьержка, ни наши поставщики. Жермена пошла открывать. Я слышал, что она поздоровалась с кем-то, потом в комнате появились Шарвье и младший инспектор. У старшего на глазу был никак не украшавший его ячмень. На нем был зеленый, гестаповского покроя плащ, в руках он держал фетровую шляпу. Приперся он именно тогда, когда я прекрасно обошелся бы без него.
— Здравствуйте, инспектор, чем обязан?
Он улыбнулся и показал на кипу газет.
— Скапливаются?
— Это у вас надо спрашивать…
Шарвье наклонил голову, но не спускал с меня глаз. Несмотря на громадный ячмень, он вовсе не был смешон.
— О, если вы у меня об этом спросите, я вам отвечу, что все усложняется.
Я глянул на Жермену. Усевшись на диван и сцепив руки на коленях, она внимательно слушала.
— Усложняется?.. — как эхо повторил я.
— Скорее, да…
Никому не пожелаю пережить ту тишину, что установилась после этого. Я прямо заорал от нетерпения:
— Ну, рожайте же! Что вы играете? Хотите напугать нас?
Неожиданно Шарвье хлестнул меня по щеке.
Жермена вскрикнула, вскочила, потом опять села. Моя щека горела. Я подумал, что в такие моменты выглядеть достойно невозможно. Шарвье же ни в коей мере не выглядел смущенным из-за своей выходки.
— Я играю в угадайку, чтобы узнать, во что это вы с Кастэном сыграли, — сказал он.
Второй инспектор закудахтал. Он посчитал это гениальной шуткой, что еще больше подняло в его глазах авторитет старшего.
— Что с Кастэном?
— Вам это чуть позже разъяснят, одевайтесь оба!
— Вы нас арестовываете?
— Это не совсем то слово, но в общем… — он зло ухмыльнулся, — вроде того.
— Мадам тоже?
— Мадам Кастэн тоже. У вас ведь не только общие радости?
— У вас есть ордер?
— Нет, это простая формальность, бумажки подмахивает следователь. Я пошлю инспектора и, если понадобится, он принесет.
— Скажите, по крайней мере, за что?
— А вы не знаете?
— Да нет, я…
— Хватит, поговорим об этом у меня. Мне хотелось бы подержать вас врозь.
Я поупирался, но Жермена успокоила меня:
— Послушай, Блэз, делай, что тебе говорят…
Мы молча собрались.
Нас как-то незаметно разделили. Мы шли бок о бок в сопровождении двух полицейских. Помощник главного толкнул обитую кожей дверь, мы посторонились, чтобы пропустить Жермену. Он проследовал за ней. Дверь захлопнулась. Шарвье тронул меня за руку, и мы прошли в другой кабинет.