— Садитесь, Деланж!
Я понемногу терял уверенность. Я понимал теперь, почему обвиняемые так легко раскалываются. Едва я переступил порог этого кабинета, как у меня появилось чувство вины.
— Вам нечего мне сказать по поводу смерти Кастэна?
— Что бы вы хотели услышать?
— Кто его отравил, например?
Мне показалось, что я плохо его расслышал.
— Кто его…
— Да, отравил. Заключение токсикологов однозначно: отравление раствором мышьяка. Патологоанатом заметил кое-какие следы, сделали анализ волос, количество обнаруженного яда не оставляет сомнений.
Полицейский объяснил мне это любезно, как другу.
— Отравление установлено, осталось уточнить, кто подложил яд в еду Кастэна.
Я ничего не ответил, я не понимал… Кастэн отравлен… Это какой-то идиотизм. Я-то знал, как он был убит… Яд! Ну и ну!
— Что вы на это скажете?
Он тянул время, эта полицейская свинья. Он был самоуверен. Идиот, поверил экспертам… А те везде видят яды.
— Вы обедали у Кастэнов?
— Что же спрашивать, если вы знаете?
Он, должно быть, привык к таким грубостям, и это его не обескуражило.
— Неужели у меня такая рожа, что я мог бы подсыпать яд в чей-нибудь стакан, инспектор?
— Я знаю, что мужчины к такого рода средствам не прибегают. Поэтому я считаю, что в этом виновата его жена… при вашем соучастии.
— Это не так, Жермена невиновна!
— И все же кто-то из вас…
— Если бы вы знали мадам Кастэн, эта мысль не пришла бы вам в голову.
— Как раз это я и хочу от вас узнать. Я допрошу ее после. Женщины более жестоки, чем мужчины.
Он поднялся и заходил по кабинету.
— Она его отравила, я чувствую это!
— Нет!
— Заткнитесь, не мешайте мне говорить. Кастэн умер от отравления. Вы прятали труп…
— Я не разрешаю вам так со мной говорить, ваше обвинение оскорбительно!
— Ха! Угомонитесь, старина! В этом кабинете многим не нравилось то, что им говорили, они тоже возмущались, вроде вас, а теперь шьют тапочки в тюряге.
— Мы не отравляли Кастэна, я даю вам…
— Ваше честное слово? Остается узнать, чего стоит ваша честь, Деланж. Я знаю, что говорю. У жены появилась мысль о яде, она его подсыпала. Муж умер, а вы спрятали труп, чтобы избежать вскрытия.
— Вы думаете, что несете?
— А что?
— Ну ладно, допустим, что я спрятал труп, чтобы избежать вскрытия. Неужели я его прятал бы под железнодорожной насыпью, чтобы любой железнодорожник его обнаружил?
— Не сразу!
Я вздрогнул. Казалось, что он знает куда больше, несмотря на его основную ошибку.
— Как это, не сразу?
— Труп был туда перетащен. Его одежда измазана землей, отличающейся от той, что под насыпью.
Я должен был подумать об этом… Если уж и Жермена заметила эту деталь, то она не могла ускользнуть от полиции. Надо было отбиваться. Тишина становилась угнетающей.
— По-вашему, я нашел такой хороший тайник, что полиция не смогла найти тело, а после того как поиски были закончены, вытащил труп, чтобы вы его нашли?
— Да.
— А я-то всегда думал, что полиция опирается на логику, даже когда ошибается.
— Я и опираюсь на логику, Деланж. Должно пройти семь лет, прежде чем Кастэн будет объявлен без вести пропавшим и наследники смогут вступить в свои права.
— Только-то и всего?
— Да. Вы не могли не знать этого. Вы не захотели ждать целых семь лет, чтобы поживиться деньжатами папаши Кастэна, а? Тогда-то вы и извлекли мертвеца оттуда, где вы его прятали, и подбросили его под насыпь, чтобы создать видимость, что он разбил себе нос, упав с поезда.
— Великолепно, вам бы романы писать…
— Может быть, на пенсии…
— Однако же, я читал сообщение служащего Аустерлицкого вокзала…
— Этого пьянчуги? Чтобы сесть на поезд, надо, по крайней мере, купить билет на перрон. Как вы объясните, что Кастэн успел взять этот билет и не успел купить билет на поезд?.
— Мне нечего объяснять. Вы меня обвиняете, я защищаюсь. Я не отравлял Кастэна и не был сообщником в его отравлении. Более того, он не был отравлен.
— А что же?
— А ничего… Или отпускайте меня, или арестовывайте; я вам больше ничего не скажу. Я все отрицаю, вот и все. Ясно?
Вместо ответа он снял трубку внутреннего телефона и сказал:
— Соедините меня с судьей Саливо… Господин судья Саливо? Это старший инспектор Шарвье. Мне нужно два ордера на арест той четы по делу Кастэна.