— Успеешь, — уверил его Паоло.
— Как ты сказал, который сейчас час?
— Только что я сказал, что было без четверти, а сейчас уже без пяти…
Рассеянно слушавшая их Лиза смотрела на Франка. Вдруг она спросила:
— За сколько времени этот корабль добирается до Копенгагена?
— За ночь, — просветил ее Гесслер. — Завтра утром вы уже будете на месте.
Лиза старалась представить себе Копенгаген, вспоминая фотографии, которые она видела в различных журналах. Но у нее ничего не выходило.
— А что будет после Копенгагена, Франк? — прошептала она.
— А разве ты ничего не предусмотрела? — удивился он.
В ответ она лишь нежно улыбнулась.
— Я слишком хорошо знаю тебя. Я знала, что как только с тебя снимут наручники, именно ты начнешь принимать решения…
С жалким видом Франк покачал головой.
— Кроме всего прочего, я отвык принимать решения!
— А может быть, отправимся в Лондон? — предложила Лиза. — Ведь там твой друг Вилли.
— Не для того я бежал из тюрьмы, чтобы очутиться на острове, — хихикнул Франк.
Он смотрел сквозь стекла на сильный дождь. Было слышно, как на краю крыши дребезжит водосточная труба. Блестевшие в холодном свете уличных фонарей черные силуэты шли по набережным. Никакого подозрительного оживления. Квартал казался странно спокойным. Настолько спокойным, что Франк чувствовал себя не в своей тарелке. Повернувшись к радиоприемнику, он принялся крутить ручку настройки, затем грустно улыбнулся.
— В кино все типы, попавшие в нашу ситуацию, сразу же ловят информацию, где речь идет о них!
Вдруг Франк заметил, что рядом с ним, с жалобным выражением лица, неподвижно стоит Фредди. Молодой человек обратился к адвокату.
— Ради всех святых мэтр, если у вас есть монетка в один пфенниг, дайте ее Фредди!
Пошарив в кошельке, Гесслер выудил из него нужную монету.
— Скажи спасибо! — рявкнул Франк, потому что Фредди, получив искомое, сразу же отошел, не сказав ни слова.
Не оборачиваясь, Фредди бросил «спасибо», больше похожее на собачий лай. Подвинув свой стул к стулу адвоката, Франк уселся рядом с ним. Они были похожи на двух пассажиров, путешествующих в автобусе.
— Сейчас он выиграет, — шепнул он, подмигивая, Гесслеру. — Фредди всегда выигрывает, потому что жульничает. Жульничать, когда ты играешь один, в этом есть нечто утонченное. Вы не находите?
Адвокат хранил молчание. Тогда Франк наклонился к нему и выкрикнул с внезапной яростью:
— Вы не находите?
Все обернулись, было слышно, как блуждает стальной шарик по одному из бильярдов. При движении, хотя флипперы и не направляли его, он с глухим звуком стукался о контакты.
— Франк! — умоляюще выкрикнула Лиза.
Она осторожно подошла к нему.
— Можно подумать…
Женщина замолчала. При общении с Франком нужно было взвешивать каждое слово. Иногда без всякой видимой причины с ним приключался такой страшный приступ ярости, что это пугало всех окружающих.
— Я слушаю! — сухо ответил Франк.
Лиза собралась с духом.
— Можно подумать, что ты несчастлив.
Фредди продолжил партию в бильярд. Он незаметно приподнимал аппарат, стукал его коленом, чтобы направить шарик в нужную лунку. Это был настоящий спектакль, и оба немца, как завороженные, следили за его действиями, отпуская временами восхищенные замечания.
— Ты несчастлив? — продолжала настаивать Лиза.
Франк нежно, ласково коснулся ее волос.
— Пять лет не так легко даются, Лиза.
Едва касаясь, он провел указательным пальцем по милому лицу своей подружки. Ее нежная кожа восхищала его.
— Только что, — продолжал Франк, — я сказал тебе, что ты похожа на ту, которую я представлял себе. Но я не сказал тебе, Лиза, что однажды я принялся представлять тебя на пять лет старше. Это произошло само собой…
Щелкнув пальцами, он медленно отнял руку от ее лица.
— Знаешь, в некоторых старых фильмах скачет картинка. Смотришь, как герой начинает какой-нибудь жест и вдруг — оп! — жест внезапно закончен, а самого движения ты так и не видел. Ты здесь постарела за пять лет!
Он стукнул себя по лбу.
— Ты постарела на пять лет за долю секунды. Понимаешь?
Слезы навернулись на глаза Лизы. Она пыталась сдержать их, но ведь невозможно сдержать слезы.
— Да, Франк, — прошептала она, — я понимаю.
— Я ведь тоже страшно изменился, не так ли?
— Да нет же, — запротестовала она.
— Да, да, — уперся беглец. — Целый год я не смотрел на себя в зеркало. Я даже брился, закрыв глаза. Честное слово!