— Дотронься до кольца языком, прижми его ко лбу, а потом посмотри сквозь него.
— Вижу процессию, — воскликнул Хакст. — Мужчины и женщины, идущие сотнями и тысячами. Впереди мои мать и отец, потом бабушки и дедушки — но кто остальные?
— Твои предки, — заявил Войнод, — вплоть до первоисходного гомункулуса, от которого произошли мы все.
Он забрал кольцо и, порывшись в мешке, достал тусклый синезеленый самоцвет.
— Смотрите, я бросаю его в Скамандер!
И он швырнул самоцвет за борт. Камень сверкнул в воздухе и с плеском упал в темную воду.
— А теперь я просто протягиваю руку, и он возвращается!
И действительно, на глазах всей компании чтото влажное блеснуло в свете костра, и камень оказался у Войнода на ладони.
— С этим самоцветом можно не бояться нужды. Правда, он немногого стоит, но если его продать несколько раз подряд… Что еще вам показать? Может быть, этот маленький амулет. Эротическое приспособление — оно возбуждает эмоции в той особе, на которую направлено действие. Использовать его следует с осторожностью. Есть и необходимое дополнение к нему — талисман в виде головы козла, выполненный по заказу императора Дальмасмиуса Нежного, умевшего удовлетворять всех наложниц и жен… Что еще? Вот жезл, который может мгновенно соединить объект с любым другим. Я всегда тщательно запаковываю его, чтобы ненароком не сплавить штаны с ягодицами или кошелек с пальцами. Давайте посмотрим дальше… А, вот! Рог, обладающий особыми качествами. Если его вставить в рот покойника, он стимулирует произнесение двадцати последних слов. Вставленный трупу в ухо, он производит передачу информации в безжизненный мозг… А что у нас здесь?
Войнод показал куклу, которая продекламировала героический стих, спела фривольную песенку и завязала пикировку с Кугелем, сидевшим на корточках ближе всех и очень внимательно наблюдавшим за происходящим.
В конце концов Войноду надоело представление, и паломники один за другим отправились спать. Кугель лежал без сна, заложив руки за голову, глядя на звезды и думая о неожиданно богатой Войнодовой коллекции чародейских инструментов и приспособлений.
Убедившись, что все уснули, Кугель поднялся на ноги и осмотрел спящего Войнода. Как он и ожидал, дорожный мешок оказался надежно заперт и хранился у Войнода под мышкой. Кугель подошел к небольшому складу, где лежали припасы, достал некоторое количество жира и смешал его с мукой до получения белой пасты. Потом сложил из куска плотной бумаги небольшую коробочку и наполнил ее этой пастой. Очень вовремя припомнилось ему, что мазь, в состав которой входит жир только что убитого человека, придает клинкам небывалые свойства. Не зря некогда в одной старинной книге он прочел, что даже самый безыскусный маг готов за сие снадобье продать душу.
После этого коварный Кугель вернулся на свое место. Конечно, он не убивал Лодермулька и, так же как и товарищи, ломал голову над его судьбой, но не зря его называли Кугелем Хитроумным. На следующее утро хитрец устроил так, чтобы Войнод как бы случайно увидел, что он натирает клинок, бормоча неразборчивые слова себе под нос. Войнод немедленно пришел в ужас.
— Этого не может быть! Я поражен! О, бедный Лодермульк…
Кугель знаком приказал ему замолчать.
— Что ты удумал? — потупил он взор. — Я просто защищаю свой меч от ржавчины.
Войнод с неумолимой решительностью покачал головой.
— Все ясно! Ради своей выгоды ты убил Лодермулька! Мне ничего не остается, кроме как сообщить обо всем ловцам воров в Эрзе Дамате.
Кугель обратил к нему умоляющий жест.
— Не будь таким торопливым! Я невиновен!
Войнод, высокий угрюмый человек с пурпурными синяками под глазами, длинным подбородком и высоким узким лбом, предостерегающе поднял руку.
— Я всегда нетерпимо относился к убийству. За это необходимо безжалостное возмездие. Как минимум злодей ни в коем случае не должен воспользоваться результатами своего проступка!
— Ты имеешь в виду мазь? — деликатно поинтересовался Кугель.
— Вот именно, — ответил Войнод. — Справедливость должна восторжествовать.
— Ты суровый человек! — огорченно воскликнул Кугель. — У меня нет иного выхода, кроме как подчиниться твоему решению.
Войнод протянул руку.
— Отдай мазь, и, поскольку тебя явно одолевают угрызения совести, я смолчу о печальном происшествии.