Через некоторое время путник проголодался и вспомнил о талисмане, которым его снабдил Юкуону. Он поднял кусок выброшенного на берег дерева и потер его дощечкой, надеясь увидеть, как тот превратится в поднос со сладостями или жареную птицу. Однако дерево просто размягчилось до консистенции сыра, сохранив при этом вкус плавника. Кугель отрывал зубами куски и глотал их, не пережевывая. Еще один зуб против Юкуону! Ох и поплатится Смеющийся маг!
Алый шар солнца скользил по небу, приближалась ночь. Кугель наконец набрел на человеческое жилье: деревушку неподалеку от небольшой речки. Хижины походили на птичьи гнезда из грязи и прутьев, от них отвратительно пахло помоями и отбросами. Между хижинами бродили люди, столь же неприятные и неуклюжие, как и их жилища. Эти люди были приземистыми, звероподобными и тучными, их жесткие, соломенного цвета волосы были сбиты в колтуны, лица напоминали комья глины. Единственной достойной внимания деталью, на которую Кугель обратил немедленное и пристальное внимание, были глаза, незрячие с виду фиолетовые полусферы, во всех отношениях подобные предмету, который требовался Юкуону.
Кугель осторожно подобрался к деревне, однако ее обитатели не обратили на пришельца почти никакого внимания. Если полусфера, которую жаждал получить Юкуону, была идентична фиолетовым глазам этого народа, то задача прояснялась, а добыча фиолетовой линзы становилась делом тактики. Кугель задержался, чтобы понаблюдать за жителями деревни, и обнаружил, что многое в них его озадачивает. Вопервых, они, по виду неотесанные деревенщины, держались с примечательным величием и достоинством, граничащими временами с надменностью. Кугель пребывал в недоумении: неужели люди выжили из ума? Во всяком случае, они, казалось, не представляли собой никакой угрозы, и Кугель зашагал по главной улице, осторожно минуя вонючие кучи отбросов. Тут один из жителей соизволил его заметить.
— Ну, господин хороший, что тебе нужно? Почему рыщешь в окрестностях нашего города Смолода? — раздался его хрюкающий гортанный голос.
— Я странник, — ответил Кугель. — Прошу только, чтобы ты направил меня к постоялому двору, где я смогу найти пищу и приют.
— У нас нет постоялого двора, путешественники и странники нам неведомы. Однако приглашаю тебя разделить с нами кров и трапезу. Вот дом, он в твоем распоряжении, тебе там понравится.
Он указал на полуразвалившуюся хижину.
— Ешь досыта, заходи в трапезную и выбери все, что захочешь, мы в Смолоде никогда не скупимся.
— Покорнейше благодарю, — поклонился Кугель и хотел было продолжить речь, но его собеседник уже зашагал прочь.
Кугель осторожно заглянул в предоставленный ему сарай и расчистил себе спальное место на лавке. Солнце уже было на горизонте, когда Кугель отправился в тот амбар, который был ему указан как трапезная. Доступные в деревне блага, описанные поселянином, оказались, как и подозревал Кугель, своего рода преувеличением. В амбаре по одну сторону лежала груда копченой рыбы, по другую стоял ларь с чечевицей, смешанной с семенами различных сорняков и злаков. Кугель взял себе еды и мрачно принялся за ужин.
Отдохнув, уже на закате, Кугель решил разведать, что деревня предлагает по части развлечений, но обнаружил, что улицы совершенно пусты. В некоторых хижинах горели лампы, и Кугель, заглядывая в щели, видел, как их обитатели ужинают копченой рыбой или ведут беседы. Он вернулся в свой сарай, разжег огонь, чтобы не замерзнуть, и изготовился ко сну.
На следующий день Кугель возобновил наблюдения за жизнью деревни Смолод и ее фиолетовоглазых обитателей. Никто, как он заметил, не отправился на работу, к тому же поблизости от деревни, повидимому, не было полей. Это открытие вызвало у Кугеля недовольство. Для того чтобы захватить один фиолетовый глаз, ему пришлось бы убить его обладателя, и лишние глаза тут совершенно не нужны.
Гость сделал несколько осторожных попыток заговорить с местными, но на него смотрели с таким презрением, будто они — милостивые владыки, а он — вонючая деревенщина! После полудня Кугель отправился на юг и, пройдя примерно милю вдоль берега, набрел на другую деревню. Люди там во многом походили на жителей Смолода, но глаза их казались обычными. Крестьяне были трудолюбивы, Кугель видел, как они возделывают поля и ловят рыбу в океане.
Кугель подошел к двум рыбакам, возвращающимся в деревню с уловом за плечами. Они остановились, рассматривая его без особого дружелюбия. Попытки завести с ними беседу о землях, лежащих к востоку, оказались бесполезными. Рыбаки выказали полную неосведомленность в этом вопросе, за исключением того факта, что земля там бесплодная, мрачная и опасная.
— Я остановился в деревне Смолод, — сказал Кугель. — Люди там неплохие, но несколько странные. Почему у них такие глаза? Почему они ведут себя с такой аристократической самоуверенностью и откуда такие обходительные манеры?
— Их глаза — волшебные линзы, — неохотно проговорил старший из рыбаков. — Они позволяют видеть другой мир, так что почему бы их обладателям не вести себя как лордам? Я начну вести себя так же, когда умрет Радкут Вомин, ибо я унаследую его глаза.
— Неужели! — дивясь, воскликнул Кугель. — Неужели эти волшебные линзы можно передавать при желании?
— Можно, но кто променяет другой мир на это? — Рыбак обвел рукой безрадостный ландшафт. — Я долго трудился, и теперь пришла моя очередь вкусить наслаждения другого мира. Тогда единственной опасностью для меня станет смерть от переизбытка блаженства.
— Крайне интересно, — заметил Кугель. — А я мог бы претендовать на пару волшебных линз?
— Прилагай усилия, как все остальные из Гродза: занеси свое имя в список, потом трудись, чтобы обеспечить лордов Смолода пищей. Тридцать один год я сеял и собирал чечевицу, ловил рыбу и коптил ее на медленном огне, а теперь имя Бубаха Анха стоит первым в списке. Стоит проделать то же самое.
— Тридцать один год, — задумался Кугель. — Долго ждать счастья.
Но тут Фиркс, отгоняя раздумья, беспокойно заворочался, причиняя печени Кугеля явное неудобство.
Рыбаки направились дальше, в свою деревню Гродз, Кугель вернулся в Смолод. Здесь он отыскал того человека, с которым разговаривал по прибытии в деревню.
— Господин, — сказал Кугель, — как ты знаешь, я путешественник из дальних земель, привлеченный сюда великолепием города Смолод.
— Это можно понять, — проворчал собеседник. — Наша пышность и богатство порождают зависть.
— Каково происхождение этих волшебных линз?
Старец обратил фиолетовые полусферы на Кугеля, словно увидел его впервые.
— Мы не любим говорить об этом, но раз ты коснулся данной темы, думаю, не будет особого вреда. Некогда демон Ундерхерд раскинул щупальца, чтобы наблюдать за Землей, на конце каждого находилась фиолетовая линза. Симбилис Шестнадцатый ранил чудовище, оно рывком убралось в свой мир, и линзы слетели. Четыреста и еще двенадцать линз принесли в Смолод, который тогда был таким же прекрасным, каким он и сейчас представляется мне. Да, я осознаю, что наблюдаемое мной — иллюзия, но ты тоже видишь лишь иллюзию, и кто может сказать, какая из них реальна? — надтреснутым голосом поведал он.
— Я не смотрю сквозь волшебные линзы, — заметил Кугель.
— Верно, — пожал плечами старец. — Я смутно припоминаю, что живу в хлеву и поглощаю наигрубейшую пищу, однако субъективная реальность такова, что я обитаю в роскошном дворце и угощаюсь великолепными блюдами среди равных мне принцев и принцесс. Объяснение простое — демон Ундерхерд смотрел из своего мира на наш, а мы любуемся на чужой, который представляет собой квинтэссенцию человеческих надежд, страстных мечтаний и блаженных снов. Разве мы способны представлять себя кемто иным, кроме как блистательными лордами? Такие мы и есть.
— Вдохновляет! — воскликнул Кугель. — Как получить пару волшебных линз?
— Есть два способа. Ундерхерд потерял четыреста и четырнадцать линз, мы владеем четырьмястами и двенадцатью. Две так и не нашли, повидимому, они лежат на дне океана. Ты волен завладеть ими. Второй способ — стать гражданином Гродза и обеспечивать лордов Смолода пищей, пока один из нас не умрет, что с нами изредка случается.