Ум-Фоад подал сигнал возвращаться к работе.
— Беритесь за лопаты, да смотрите, не ленитесь! Помните, что сказал Риальто!
Некоторое время спустя Ум-Фоад отвел Риальто в сторонку.
— Раз уж зашел такой разговор, можешь прямо сейчас уплатить мне задаток в десять золотых зикко в счет моих расходов и еще пять зикко за разрешение на раскопки. Пусть будет двадцать золотых зикко для ровного счета.
— Хватит с тебя и пяти.
В конце концов Ум-Фоад согласился на эту сумму и принял монеты.
— Меня озадачила одна твоя фраза. Ты обещал работникам по одному золотому зикко подлинной монетой. Что именно ты имел в виду под «подлинной»?
Риальто небрежно отмахнулся.
— Это была просто фигура речи — легкая гипербола, если так будет угодно, — чтобы выразить мое преклонение перед этой золотой монетой.
— Интересное словоупотребление, — пробормотал Ум-Фоад. — Впрочем, совершенно ясное и похвальное… Эй! А это что еще за странный тип, который слоняется по моей земле, как Пулулиас, Друг дубовых деревьев?
Риальто поднял глаза и увидел высокого красавца с каштановыми кудрями и жеманными манерами, который стоял на краю ямы и со скучающим видом озирал раскопки.
— Я немного знаю этого господина, — отрывисто проговорил Риальто. — Очевидно, он прибыл сюда засвидетельствовать нам свое почтение. Аш-Монкур? Не далековато ли от своих обычных маршрутов ты забрался?
— Да, в какой-то степени. — Аш-Монкур отвернулся от ямы и подошел ближе. — Превосходный Сарсем упомянул, что ты удовлетворяешь свое любопытство где-то в этих краях, а поскольку у меня тут поблизости кое-какие делишки, я решил по пути завернуть засвидетельствовать свое почтение. Я смотрю, ты вырыл неплохую яму, вот только ума не приложу, каково может быть ее назначение здесь, в этой убогой местности.
— Риальто — известный ученый и любитель древности, — резко парировал Ум-Фоад, — а эта местность, гостеприимством которой ты пользуешься, часть принадлежащего мне земельного владения.
— О, покорнейше прошу извинить мое вторжение. Ваши изумительные владения вызывают у меня зависть! Известность Риальто и впрямь широка… Мне пора. Приятно было поболтать с вами обоими.
Аш-Монкур скрылся за хижиной Ошерла и исчез из виду.
— Весьма странный тип! — заявил Ум-Фоад. — Надеюсь, он не относится к числу твоих закадычных друзей?
— Он просто знакомый.
Из-за шаировых деревьев, окружавших домик Ошерла, выплыл почти невидимый пузырь. Риальто, хмурясь, наблюдал за тем, как пузырь подплыл к яме и завис над ней.
— И все же, — сказал он, — Аш-Монкур — человек тонкой проницательности и множества выдающихся талантов.
— Да, он проявил недюжинное проворство, едва стоило мне намекнуть на штраф за его вторжение в мои владения. Так, что у нас тут? — Он вскинул глаза на одного из работников, который приближался к ним с глиняной плошкой в руках. — Риальто, вот твой фонарь! Давай сюда свою награду.
Риальто осмотрел находку.
— Это не фонарь, а детская плошка для каши, которую маленький проказник из озорства выбросил за борт. Обрати внимание на забавные картинки, которыми украшено дно. Вот тут флантик летит к себе в логово с младенцем в когтях. Тут лангомир пожирает ребенка постарше, а здесь, на кораблике, морское чудище с попугайской головой утаскивает за борт маленькую девочку. Вещица занятная, но это не льдомолния и не фонарь.
С этими словами Риальто передал плошку Ум-Фоаду, после чего с нарочито небрежным видом взглянул на пузырь, который повис прямо у него над головой. Через час после заката, когда на краю неба еще пламенела яркая полоска цвета хурмы, Риальто отвел Ошерла в сторонку.
— Кто подсматривает за нами из этого пузыря? Сарсем?
— Всего лишь бесенок, чей глаз связан со зрением Аш-Монкура, так что он может наблюдать за всем происходящим.
— Поймай его и запри в сундук, пусть Аш-Монкур выспится хорошенечко.
— Как пожелаешь… готово.
— Кто еще подсматривает и подслушивает?
— Никто. Мы одни.
— Ошерл, я не понимаю, отчего ты так упорствуешь в своей лжи.