Женщины украшали свои прически длинными перьями, в то время как у мужчин на головах были черные диски с дыркой посередине, и голова их торчала из нее. В большой моде был, видимо, бальзам из смолы, и повсюду, куда бы ни пошел Кугель, он натыкался на его запах.
Вообще, судя по первому впечатлению, народ Эрзе Дамат был не более цивилизован, чем люди Качика, и куда более подвижен, чем безжизненные жители Азиномея.
Впереди появилась гостиница, находящаяся недалеко от самого Черного Обелиска. К неудовольствию и Кугеля, и Войкода, все там целиком было занято, и привратник даже отказался пропустить их внутрь.
— Блестящий Обряд привлек сюда очень много верующих, объяснил он. — Вам повезет, если вообще удастся найти, где устроиться на ночь.
Так оно и оказалось: Войкод и Кугель ходили от гостиницы к гостинице, и в каждой из них получали отказ.
В конце концов, на западной окраине города, на самом краю Серебряной пустыни, их согласились принять в большой таверне сомнительной репутации, которая называлась Гостиница Зеленой Лампы.
— Еще десять минут назад я не смог бы принять вас, — сказал хозяин, — но Пленители Воров забрали двух людей, которые здесь остановились, назвав их жуликами и мошенниками.
— Надеюсь, это не вошло у них в привычку по отношению ко всей твоей клиентуре? — осведомился Войкод.
— Кто знает?! — ответил хозяин. — Мое дело — подавать еду и питье и предоставлять помещение, не более того. Воры и разбойники должны есть, пить и спать точно так же, как верующие и волшебники. Много разных людей проходит через мои двери, и в конце концов, что я могу знать даже о вас?
Наступали сумерки, и без дальнейших споров Кугель и Войкод остановились в Гостинице Зеленой Лампы. Помывшись и чуть отдохнув с дороги, они отправились в общую комнату, чтобы поужинать. Это был довольно просторный зал, с почерневшим от времени потолком, полом, покрытым темно-коричневым кафелем, и различными деревянными колоннами, к каждой из которых была прикреплена лампа. Публика была здесь самая разнообразная, как, впрочем, хозяин и предупреждал, в разной одежде и разного внешнего вида. Жители пустыни, гибкие, как змеи, в кожаных комбинезонах, сидели по одну сторону. По другую сидели четыре человека с белыми лицами и шейными шелковыми красными платками. Люди эти молчали, не произносили ни слова. За столом сзади сидела группа задавак в коричневых брюках, черных куртках и кожаных беретах, у каждого из которых из уха на золотой цепочке свисал круглый драгоценный камень.
Кугель и Войкод съели довольно приличный, хоть и грубо сервированный ужин, а потом откинулись на своих скамьях, потягивая вино и обсуждая, как им провести вечер.
Войкод решил заняться повторением криков страсти и молитвенных познаний, необходимых для Блестящего Обряда. Кугель вследствие этого тут же попросил его одолжить на время эротический талисман.
— Женщины Эрзе Дамат мне нравятся, и с помощью талисмана я получу гораздо больше знаний об их настоящих возможностях.
— Никак не могу, — сказал Войкод, судорожно прижимая кошелек ближе к боку, — мы, волшебники, просто не имеем права одалживать вещи подобного рода.
Кугель скорчил недовольную физиономию. Войкод был человеком, который на словах был слишком даже благородным, что никак не вязалось ни с его поведением, ни с его нездоровой внешностью.
Войкод осушил кубок вина до последней капли, что раздражило Кугеля еще больше, и поднялся.
— А теперь я пойду в отведенную мне комнату.
Когда он повернулся, чтобы идти, задавала, шедший нетвердыми шагами через комнату, случайно толкнул его.
Войкод высказался по этому поводу, и задавала опешил.
— Как осмеливаешься ты обзывать меня такими словами! Бери шпагу и защищайся, или я отрежу тебе нос!
И задавала выхватил из ножен свою шпагу.
Подмигнув Кугелю, Войкод быстро натер шпагу мазью, затем повернулся к задавале.
— Приготовься к смерти, мой милый!
И он кинулся вперед.
Задавала, заметивший приготовления Войкода и понявший, что он оказался перед лицом волшебства, опешил от ужаса. Изящным движением Войкод проткнул его насквозь и вытер шпагу об его шляпу.
Товарищи мертвого человека за столиком вскочили, но потом замерли, когда Войкод повернулся к ним, уставившись на них с огромным апломбом.