— Нет.
Она распрямляет плечи.
— Почему?
— Потому что я так сказала.
Она выглядит так дерзко, когда закатывает глаза.
— Да что ты? — спрашиваю я, поднимая брови.
Индиго смотрит вокруг себя на море людей. Некоторые из них игнорируют нас, другие улыбаются, а некоторые смотрят на нас, как на животных в зоопарке. Не могу сказать, что для меня это комфортно.
— Да, Элиас, — шипит она, не отрывая взгляда от окружающих.
Я застаю Индиго врасплох, поднимая ее в воздух: одна рука под ее плечами, другая под коленями, и кручу ее вокруг себя, одновременно осторожно снимая туфли кончиками пальцев. Они падают на пол, а ее глаза стреляют кинжалами.
Улыбаться, наверное, не самое лучшее занятие, когда она в ярости, но я ничего не могу с собой поделать. Она слишком поглощена всем этим формальным дерьмом. Индиго нужно немного расслабиться.
Я продолжаю раскачивать нас в такт музыке и смеюсь над ее расстроенным выражением лица. Она выглядит так, будто хочет меня убить, но, по крайней мере, она будет смеяться над этим спустя годы.
Она еще раз проверяет окружающую обстановку, и я поднимаю голову, замечая все внимание прикованное к нам. И когда я говорю все, я действительно имею в виду это. Люди снимают видео. Даже охранник смотрит на нас.
— Все смотрят на нас благодаря твоей умной заднице, — простонала она, зарываясь головой в мою грудь.
— Пусть смотрят. Десять процентов из них любопытны, остальные завидуют.
Она бормочет что-то так тихо, что я не могу расслышать, но уверен, что она ругается, поэтому просто смеюсь и продолжаю танцевать.
Глава 23
Индиго
Едва я начинаю расслабляться в объятиях Элиаса, как холодное прикосновение к моему плечу возвращает меня к реальности. Я знаю, кто это, не глядя. Поэтому делаю глубокий вдох и не свожу взгляда с Элиаса.
Он медленно кивает и осторожно опускает меня на землю.
Я все еще не смотрю на родителей, пока поправляю платье и надеваю туфли. Элиас кладет руку мне на талию и сжимает ее достаточно сильно, чтобы убедить меня посмотреть им в лицо.
Моя правая рука касается руки Элиаса, и моя первая реакция — убрать ее, но потом я вспоминаю, где мы находимся. Поэтому сжимаю ее крепче. Он глубоко вдыхает и улыбается моим родителям.
— Мама, — наконец говорю я, глядя на ее облегающий наряд, — папа.
Я киваю головой в его сторону, и он кивает в ответ, быстро переводя взгляд с меня на остальную часть комнаты, потягивая свой мартини.
— Я вижу, ты последовала моему совету.
Она поднимает подбородок и показывает на мое платье. Ни привет. Ни как дела? Прямо к делу, как обычно.
— Если не считать жира на руках, ты сегодня выглядишь на удивление хорошо.
Она говорит это с таким выражением лица, которое жутко напоминает то, как я выгляжу после поедания огурцов. А я ненавижу огурцы. От одного только запаха мне хочется блевать.
Элиас тихо ворчит. Его грудь вздымается, и я с удивлением вижу, как он берет мамину руку и целует ее.
Он выглядит так, будто тоже ел огурцы. Я чуть не фыркнула на это, но промолчала, когда мама подняла брови, подмигнув мне, когда Элиас склонил голову к ее руке.
Элиас пожимает руку отцу, они обмениваются именами и любезностями.
— Очень приятно познакомиться, — вежливо говорит он.
Папа возвращается к своей игре — смотреть на всех, кроме своей дочери, и тут мама начинает расспрашивать Элиаса.
— Итак, Элиас, расскажи мне, каково это — быть врачом?
Ее глаза сверкают вызовом, и я чувствую, как он напрягается рядом со мной.
— Вообще-то, не очень.
Мамины брови удивленно взлетают вверх. Она большая поклонница драмы.
— Не то, чтобы я не любил свою работу, но она может быть очень тяжелой, когда ты можешь потерять кого-то.
Он не совсем лжет. В конце концов, растения — это его пациенты. Он имеет дело с потерями, так что это, вероятно, помогает моей маме не учуять ложь.
Она кивает головой в знак согласия, держа рот на замке. Она играет со своим ожерельем и покусывает нижнюю губу. Меня охватывает облегчение, когда я понимаю, что она не будет продолжать эту линию вопросов.
— Что ж, — начинает она, беря отца за руку в знак того, что они уходят, — мы можем рассчитывать на то, чтобы увидеть вас в следующие выходные?
Элиас открывает рот, чтобы ответить, но она быстро говорит, опережая его.
— Если вы не заняты спасением жизней, конечно.
Я содрогаюсь от ее голоса, полного неверия и неповиновения. Думаю, она не может молчать дольше двух секунд. Или уважать.
— Конечно, — улыбается он, и я слышу его фальшивый тон, даже если мама этого не прослеживает.
Мои родители поворачиваются, чтобы уйти, но Элиас останавливает их, положив руку на мамину руку. Она смотрит вниз, где он прикасается к ней, но не успевает отстраниться, как Элиас что-то шепчет ей на ухо. Она не выглядит довольной, и я не могу сказать, что меня это не радует.
— Хорошей ночи, — говорит он, отступив в мою сторону.
Они поспешно уходят, мама прислоняется к папе, вероятно, рассказывая ему о том, что сказал ей Элиас.
— Я даже не хочу знать, — смеюсь я и показываю в сторону бара.
Он следует за мной, ни разу не убрав руку с моей спины, пока мы идем через весь зал. Я пытаюсь идти быстрее, чтобы отомстить ему за то, что он сделал со мной на танцполе, но он сжимает мою талию и не отстает от меня.
Мы садимся на табуреты покрытого хрусталем бара, и я заказываю напитки для нас обоих. Коктейль «Хьюго3» для меня и красное вино для него. Похоже, он из тех, кто будет это пить.