— Готова идти? — спрашивает мама от двери кухни.
Мы решаем ехать на разных машинах: Оливия, Индиго и я на моей, а мама с папой на своем древнем внедорожнике.
— Как семейная жизнь? — Оливия подталкивает Индиго с заднего сиденья, когда мы отправляемся в путь.
Индиго вздыхает:
— Я...
— Боже мой! Вы должны назвать своего ребенка Лукас, если это будет мальчик, и Эйвери, если это будет девочка. — Она возбужденно хлопает.
Я усмехаюсь:
— Слишком рано, малышка.
Оливия надулась.
— Обещай мне, что ты назовешь их именно так. — Она смотрит на меня в зеркало заднего вида.
Индиго качает головой.
— Что? Нет, — смеется она, а Лив игриво постукивает ее по голове.
— Почему бы и нет? Я назвала Гриба, помнишь? Было бы справедливо сделать то же самое с твоими детьми.
— Да, но это...
— Он действительно выглядел так.
Индиго вздыхает и сдается.
— Ты забудешь об этом, когда у меня появятся дети.
Оливия рычит:
— Согласись.
— Нет.
— Нет? — Оливия поворачивается ко мне, ожидая, что я буду ее защищать.
— О нет. — Я качаю головой. — Я глух, когда дело касается спора и вас двоих.
— Пожалуйста?
Она смотрит на нас в зеркало щенячьими глазами. Перед ними невозможно устоять.
Индиго вздыхает.
— Хорошо, да. — Оливия обхватывает Индиго сзади, сжимая ее.
Я не готов к детям, но если это касается Индиго, то это может быть не так. Возможно будет не так уж и плохо, когда придет время.
Глава 38
Индиго
— Я приму душ, — простонала я и встала с кровати, неловко потягиваясь. — Моя спина болит от всех игр, которые я выиграла.
— Папа поддался тебе, — шутит Элиас, глядя на меня. Он растянулся на кровати, подложив руки под голову. На нем нет рубашки.
Закатив глаза, я выбираю себе одежду на день.
— Мы оба знаем, что твой отец слишком горд, чтобы позволить кому-то победить.
Элиас усмехается. Он знает это лучше, чем я. Лорелай сказала мне, что его отец никогда и ни разу, не позволил Элиасу или Оливии выиграть. Он становился озлобленным и ворчливым, если не вел игру.
У всех нас есть свои недостатки. На самом деле это довольно забавно. Он дулся как ребенок, когда я выиграла — с огромным отрывом — и я не могла не рассмеяться. Оливия визжала от восторга и кинулась меня обнимать, счастливая, что кто-то наконец-то победил ее отца.
Я захожу в ванную и оставляю дверь приоткрытой. Рано или поздно он войдет, и эта мысль заставляет меня нервничать, хотя я делаю это по своему выбору.
Прошлой ночью я все время представляла, как встану перед ним на колени. Мечтала об этом. Проснулась с мокрыми трусиками и возбужденная как никогда. Я не уверена, насколько хорошо у меня это получится, ведь я никогда не делала этого для мужчины, но я хочу сделать это для него. И одна эта мысль заставляет меня сжимать бедра вместе.
Я открываю душ и вхожу внутрь, вода играет на моем обнаженном теле. В течение нескольких минут я просто стою там, размышляя обо всем, что произошло за последнее время.
В реальной жизни трудно делать маленькие шаги. Если вы хотите, чтобы жизнь шла медленно, она, кажется, только ускоряется. Мой процесс с Элиасом был жестким и быстрым. Это не значит, что я полностью исцелилась; это просто значит, что мне не нужно так усердно работать над этим, как раньше.
Такое ощущение, что я живу во сне, в пузыре, который может лопнуть в любой момент. Я бы сказал, что этот момент не будет длиться вечно, но вера в позитивное будущее мне не повредит. Надеюсь.
Если подумать, то даже уход из-под маминой опеки был благом. Мне нужны были перемены и завершение. Это то, что дает мне новый дом. Многие вещи изменились, но в то же время остались прежними. Эния по-прежнему работает на меня — на самом деле, то, что она делает, это больше, чем работа, — а от Оливии у меня по-прежнему болит голова. Наверное, я даже снова начну выгуливать собак.
Теплые руки массируют мои плечи, вытряхивая меня из моих мыслей, вырывая у меня тихий стон.
— Я уже твердый, — дразнит Элиас, целуя мою спину.
Я поворачиваюсь; я хочу увидеть его. В последнее время я не могу на него насмотреться.
Он такой разный в спальне и за ее пределами. Элиас — вежливый парень, и поначалу он может показаться невинным, но как только мы заходим в комнату, игра окончена. Он такой властный и грубый. Не могу сказать, что мне это не нравится. На самом деле, это делает меня еще более жадной.
И мне нравится думать, что он такой из-за меня. Потому что он жаждет меня, так же как и я его. Я не могу перестать представлять его обнаженным. Это почти возмутительно, как сильно я жажду его.
— Я так люблю твои глаза, — шепчет он, заглядывая глубоко в них и проводя большим пальцем по моей нижней губе. — И твои волосы тоже. — Он улыбается, крутя прядь между пальцами.
Я верю ему. Он никогда бы не солгал.
В голове возникает образ меня, стоящей на коленях и смотрящей на него теми глазами, которые он так любит. Я медленно начинаю опускаться.
— Стоп, стоп, — говорит он, хватая меня за руки, чтобы не дать мне пойти дальше. Он улыбается мне и гладит мою щеку большим пальцем, его сильные пальцы обнимают мой затылок, как теплое одеяло.
Мои глаза почти закрываются от этого ощущения. Ему так хорошо. Так удобно.
— Ты не обязана это делать, — говорит он.
Но он не говорит, что не хочет этого. Я вижу это в его глазах, и это заставляет меня хотеть этого еще больше.
— Разве ты не говорил, что тебе нравятся мои глаза? — шепчу я, двигаясь на дюйм ниже, пригвоздив его взглядом.
— Да, но...
Остальное не имеет для меня значения. Я опускаюсь на колени. Я хватаю рукой его длину, а языком обвожу кончик.